Карен Налбандян
Подари мне Эльдорадо

Идея Вардан Гаспарян

А сейчас меня ждет мое последнее,
самое увлекательное и небывалое приключение
Сэр Артур Конан-Дойль

1. С чего начинается Квест

«Подари мне сердце Эльдорадо»... Да, хорошая у меня девушка, с фантазией! Вот за что ее люблю - так за непредсказуемость. Сердце Эльдорадо - и где ж я его достану-то?
Интернет снабдил меня информацией, что Эльдорадо - в широком смысле - волшебная страна - считающаяся мечтой всего человечества, где сбываются мечты и человек счастлив. Ну, раз это - мечта всех - значит, любой должен иметь представление о том, где ее искать. Значит - будем спрашивать... Ну, конечно, нас пошлют, но вот направление...
Вот с таким настроением я и выходил из дому. Всей экипировки - здоровенный зонт - черный, с мощной пружиной - погодка весенняя, а, следовательно - нестабильная. Заглянул по дороге в аптеку, прикупил валерианки, собрался с духом, и стал задавать кретинский вопрос: «Где тут Эльдорадо?». Как ни странно, не послали. Более того, еще и показали. Идти на самом деле было недалеко - ослепительно сияла на солнце надпись «Эльдорадо». Новый супермаркет! Мать!
Выйдя к нему в пятнадцатый раз, я впал в транс... Вой тормозов, глухой стук...
По всей видимости, меня крепко приложило головой, во всяком случае, на пару секунд - вырубился. Пришел в себя - мир сверкал яркими цветами. Надо мной наклонилось несколько человек, вокруг - толпа зевак. Я встал, отряхнулся, поблагодарил публику - Спасибо, люди добрые. Во встряске ли дело, или в стрессе, но идея была проста - раз супер наводит - отойдем подальше.
Улица плавно перешла в загородное шоссе, то - в проселочную дорогу, потом - в лесную тропинку. Вечерело... И явно собирался дождь. Я огляделся - по правую сторону за кустами почудился провал. Пихнулся - так и оказалось - пещера. Там было прохладно и пыльно. Плюс - хлынул ливень - и стало заливать. Попытался забраться поглубже - обнаружился проход. Пошел на ощупь в темноте. Шум дождя становился все тише, а из глубины доносились странные голоса, метался по стенам призрачный синеватый свет. Я сделал еще один, последний поворот... и фыркнул. В небольшой уютной комнате громко бухтел телек, а спиной ко мне удобно развалился в кресле маленький человечек.
- Чую, чую дух человеческий, - донеслось с кресла, - Мя-яско! - мечтательно сообщила, разворачиваясь, жуткая харя с острыми, как бритва клыками. Впрочем, ужасы мне, наверное, почудились, в следующий момент на меня смотрела пара огромных, вполне человеческих глаз:
- Сгинь-сгинь нежить! - с неожиданной быстротой в тонкой девичьей руке появился тяжелый боевой арбалет, и уставился прямо в мою любимую рок-Ти-шертку - ну из этих, знаете, с зубами, когтями и т. д.
- Я не нежить, я Гриша, - неуклюжая попытка исправить недоразумение.
- А-а, это ты... - разочарованно протянуло видение, - говоришь, как тебя теперь зовут?
- Как всегда, Гришей.
- Гриша, - и ни к селу, ни к городу, - а Ланселот во всех отношениях звучит лучше.
- А ты кто, видение?
- Гм... Ну, Астхик. Меня так все вуайтеристы здешние называли. Все подсмотреть мечтали, как я купаюсь.
- А ты что?
- Фигу! Что ищешь-то?
- Эльдорадо.
- Это что такое?
- Да, место, где сбываются мечты и человек счастлив.
- Ну, хоть это помнишь. А как, карту нашел? Или клубочек волшебный?
- Да нет, просто спрашиваю всех, пока не найду.
- Что ж, идея недурна. Помню, мы так Иерусалим искали. «Язык до Иерусалима доведет» - слышал?
«Киева» - хотел поправить, но раздумал, увидев, как девчонка одним небрежным движением отправляет в заплечные ножны два меча. Экран погас. Астхик пружинисто вскочила с кресла - худенькая, мне по плечо, с короткими волосами и глаза - очень темные - то мечтательные, то искрящиеся смехом - то налитые темным бешенством. Девочка-мальчик.
- Ну, пошли.
- Куда? - я собирался объяснить, что ни хрена у меня не получается, но она уже вышла в ночной лес. Тихо накрапывал дождь, мы шли молча. Потом она вдруг спросила:
- Кстати, про 20 золотых не забыл?
- Каких золотых?!
- Да, этого человека отделали нехило... Забыл, как проспорил? Ну, левая дорога вела все-таки к Черной горе. А ты все Лориэн, Лориэн...
- Ну, с топографией у меня всегда было хреново.
Ответа не последовало, вместо того впереди стали насвистывать древний советский хит «Он шел на Одессу, а вышел к Херсону...».
Словом, ровно в полдень мы стояли под белокаменными стенами супермаркета «Эльдорадо».
«Или я сейчас чего-нибудь выпью, или коньки отброшу» - сообщил я, вставая в длиннейшую очередь за «Фантой». Астхик озверела и сказала, что сейчас выяснит, сколько нам еще торчать на жаре. Народ оглядывался на мечи, но ей это явно было параллельно. Люблю людей без комплексов. Очередь уже подходила, когда меня бесцеремонно выдернули: «Бросай свою «Фанту», тут такое!». Не успел я запротестовать, как оказался в подвале, среди пыльных ящиков, мусора и грязи. Лавируя между барахлом, мы залезали все глубже и глубже. Пыли прибавлялось, а лампочки попадались все реже и реже. В свете одной я успел разглядеть затянутую паутиной бутылку «Коньякъ Шустова». Потом стало попросторнее, коробки куда-то пропали, сменившись настоящими мусорными полями, бетонный потолок туннеля стал уступать место сводчатым потолкам. Камень становился все более древним, на потолке обозначились закопченные следы факелов. Потом исчез и потолок - скальная порода, где-то мутно -сталактиты, с которых капало - преимущественно за шиворот.
Потом пропали лампы, и наступила темнота. Немедленно оба меча с лязгом покинули ножны. Ощутимо посветлело - клинки тускло светились по краям голубоватым.
«А что, здесь водятся орки?»- озабоченно донеслось из мрака. Черт знает сколько мы так шли - пока вдалеке не забрезжил свет.
...Мы стояли на выходе - на склоне огромного хребта. Города не было - на многие километры под нами раскинулась в закатном свете бесконечная саванна.
Тонкий писк, я замахнулся было газетой, но комар полез куда-то, и немедленно замахал крошечным белым флагом...
- Начинаются приключения, - усмехнулась Астхик.

2. 11 подвигов Гриши

Подвиг первый: скотский двор

Словом, скатились мы вниз единым духом; честно говоря, все побаивался себе шею сломать. И вылетели с разбегу на высокий деревянный забор. На нем красовалась надпись: «12 ЦАРСТВ. А ТЕБЕ ЭТО НАДО?». Я ответил утвердительно, и мы вошли. Немедленно навстречу нам рванулась зверовидная стража.
- Ты кто?
- Григорий.
- Гер... Гер... А, Геракл! Так наш царь тебя давно ждет.
Банкет у царя был великолепен; я уже собирался поблагодарить спонсора заключительным тостом и откланяться, когда речь зашла о главном:
- Есть у меня, великий герой, скотный двор. Всем хорош - но захламлен до последней степени. Так вот, не мог ли бы ты прибраться там немного?
- Простите, вашвеличество, а вас случаем не Авгием зовут?
- Да, Огиос - это мы.
- Ну, что это нам, великим героям. За одну ночь справимся.
Астхик пихнула меня под ребра острым локтем: «Ты че, мужик?»
- Не боись, ситуация под контролем.
... Велик и обширен хлев царя Авгия. Высоки и неприступны стены его. И много же дерьма скопилось в хлеву том за последние лет...
- Триста - подумал я вслух.
- Пятьсот - уточнила Астхик.
Где-то на горизонте слышалось журчание воды. Это были реки, необходимые для отмывания.
- Без экскаватора не обойдемся.
- А стены? Их еще разбирать надо.
- А потом собирать. За одну ночь!
- Депрессия! - подвела она итог.
Я уже нацеливался сбежать, когда снаружи послышались чьи-то вопли. Двое стражников деловито пороли замызганного крестьянина.
- Что делаем? - поинтересовался я.
- Вора поймали. В царский хлев лез!
- Ну-ну, - тут меня замучило любопытство. Я подозвал изрядно помятого мужика:
- А ну скажи мне, добрый человек, какого же хрена тебе понадобилось в этом свинарнике?
- Та, вашблагородие, навоз... Первейшее удобрение... Деды, деды дедов... Десять деревень... Пятьсот лет.. Картошечка...
- Ну, добрый человек, кончается ваша халява. Сегодня великий Геракл хлева разгребать будет. Две реки сюда пустит - ни крошки не останется. И стражу снимут - не ровен час, смоет.
- Вашблагородие... Разрешите обратиться... Ведь не убудет же... Разрешите попользоваться чуток...
Я изобразил сомнение:
- Ладно, так и быть... Но самую чуточку. И никому ни слова. Имей в виду - охрану снимут в десять вечера, а в три проснется Великий и будет подвиги вершить. Сейчас они почивать изволят.
С рассветом царь Авгий со свитой прибыли на скотный двор, прошествовали к входу - и встали.
В центре огромного гулкого помещения великий герой Гриша неторопливо выметал самодельным веничком последние крошки с потрясающей красоты мозаичного пола.
Астхик подышала еще раз на изразцовую стенку и протерла ее кружевным платочком - любуясь своей работой.
Теперь я точно знал, что расскажут потомки.

Подвиг второй: Ход конем – 1

Скрип колеса... Неторопливо катится телега - гружена яблоками доверху. Сверху лежим мы с Астхик - и грызем.
Идиллия продолжалась до развилки.
- Направо или налево?
- Давай направо?
И мы вкатились во второе царство. Тут все было проще и деловитее. С высокой крепостной стены нам сообщили: «Великий Геракл! Приказано тебе доставить Нашему Величеству коня-людоеда, злонамеренно присвоенного соседом Нашим, наглым царем Диомедом. Приказ подлежит исполнению в 24 часа». Арбалет в руке Астхик я успел перехватить в последний момент.
- Ты что, они нас тут перестреляют!
- Да я его... Да я его... Да что он о себе ...
- Да ладно, поехали налево.

Подвиг третий: Ход конем – 2

В тронном зале третьего королевства наглый царь Диомед играл в солдатики с дофином.
- А, господин герой, - обернулся он, - у вас есть дети?
- Нет, но когда-нибудь будут.
- Тогда я продолжаю.
Этот человек мне определенно нравился.
- Так, что привело вас к Нам?
- Поручено мне, Ваше Величество, добыть у вас коня-людоеда.
- Коня-людоеда? Пройдемте.
В дворцовом парке паслось несколько пони - самого добродушного вида.
- Вот это и есть - кони царя Диомеда.
- Людоеды?
- Да какие людоеды... Понимаете, дети ведь любят сказки. Вот я и сочиняю их для дофина. И кто виноват, что писец мой работает на любезного соседа, а у того одна извилина, да и та, от шлема. Есть у нас единственный людоед в царстве - жуткий лев. Сидим за стенами - носу высунуть не можем. Не могли бы вы избавить нас от него?
...Сказать, что лес действовал на психику - так это не то слово. Устав бояться, я залез на дерево и стал ждать. Астхик продолжала искать хищника. По всей видимости, я таки задремал на секунду. Во всяком случае, проснулся уже в полете. Дуракам везет - свалиться на что-то мягкое и теплое. Мягкое взревело, налилось стальными мышцами и взлетело в воздух. Почти рефлекторно я вцепился в него, и в следующий момент лес уже проносился мимо с ужасной скоростью. А подо мной бился и ревел невероятных размеров саблезубый тигр. Расстояние между королевствами он преодолел в секунды, мягко завис над пограничным рвом - и через секунду несся к распахнутым воротам, в которых металось искаженное лицо со сбившейся набок короной.
Никогда не знал, по какому критерию набирают телохранителей. Скорее всего - один из них - хладнокровие. Свистнули четыре стрелы - и хищник так и не закончил прыжка.
Я встал, пощупал пульс, подумал... А потом рухнул на колени и зарыдал:
- Сволочи!!! Какие же все сволочи!!! Убили!!! Лучшего в мире коня-людоеда!!! Подонки!!!
И эхом отозвался несчастный монарх:
- Моя лошадка! Убийцы!!!

Подвиг четвертый: Быки и коровы (Быки)

Основательно погуляв на пышных похоронах саблезубого коня, мы двинулись в путь. Перевалив через очередной пограничный вал, мы оказались в новом царстве... Все здесь носило признаки упадка... Редко-редко попадались на улицах люди. Похоже, беда пришла и сюда. Только-только собрался я выдать версию, кто будет разгребать их, как кто-то вежливо, но железной хваткой взял меня под белы ручки.
И вот мы перед старпером на троне. Тот набрал воздуху, надсадно выкашлял:
- Бы-бы-бычара! Кто голову принесет - дочку в жены даю...
Я сделал изящный реверанс:
- Ваше Величество, мы, великие герои, по натуре очень скромны и бескорыстны... Не надо мне дочки...
- Не хочешь - заставим, - донеслось сквозь кашель, - Стража.
Поле - бескрайнее чистое поле. Посредине стоит он - здоровенный черный бычина - тонна железных мышц, острые, как пики - рога. И отступать некуда - за нами королевская стража - чтоб не сбежал из-под венца.
- Астхик, дай арбалет, а?
- Дохло, одной стрелой его не возьмешь... А на этой доске не сбежишь. Нет, тут нужно по-другому. Ну, когда-то у меня получалось. На, это тебе.
- На фиг, че я этим делать-то этим буду?
- Правило первое - больше тряси мулетой. Правило второе - меньше трясись сам. Правило третье - в конце пихнешь шпагой.
- Куда?
- Там увидишь!
Без малейшего колебания тонкая фигурка двинулась по направлению к чудищу, забился на ветру алый плащ. Бычара развернулся и пошел в атаку... Девчонка стояла, расслабленно дожевывая жвачку. Оставались доли секунды до катастрофы, когда она обнаружила несущееся на себя животное, лениво сплюнула, и взлетела в воздух - как показалось - от удара. Пару раз кувырнувшись, она приземлилась на ноги - прямо позади быка - а тот бился от ярости - в загривке раскачивались яркие бандерильи... Разворот - и новая атака. В этот раз быка изящно пропустили мимо - лишь чуть-чуть отклонившись корпусом - а бандерилий стало четыре.
Еще пара атак - потом Астхик махнула рукой:
- Мне надоела эта говядина. Займись, а?
Я примерз к месту, делая судорожные движения красной тряпкой. За спиной мягко поправили:
- Руку дальше от себя. Еще дальше - быки реагируют на движение. И Бога ради, не делай таких рож. Испугается еще!
Бык несся прямо на меня - и земля содрогалась. Чудовищным усилием воли я удержался на месте.
- Шаг влево, - и туша весело пролетела мимо. Новая атака. Налитые кровью глаза.
- Опусти мулету. Еще чуть-чуть...
Громадные рога воткнулись в землю, инерция пронесла всю остальную тушу дальше - бык грянулся оземь. И не встал.
- Амшац! - тихо ругнулись за спиной, - ушей бы за это не дали, но для первого раза неплохо. БЕЖИМ!!!
Боги, как я бежал... Сзади доносились пыхтение и лязг, моему воспаленному воображению представлялась невеста - почему-то похожая на покойного бычару.

Подвиг пятый: Быки и коровы (Коровы)

...За нами захлопнулись ворота. Послышался грохот и приглушенный мат преследователей. Потом в поле зрения вплыл странный металлический объект - наконечник копья. За другой конец держался угрюмого вида легионер.
- Виза? - мрачно вопросил он.
- Нету!
- Цель прибытия?
- Политическое убежище.
- Так. Незаконные иммигранты. Немедленная депортация.
- Это негуманно! Вы не имеете права! Нельзя выдавать людей на мучения!
- Эх, да что вы знаете о мучениях... - горько вздохнул копьеносец, и вдруг страдальчески сморщился. Странные, но знакомые звуки неслись из дворца, странные, но знакомые слова: «Show must go on!»
- Кто это? Хорошо поет, а!
- Вы это серьезно?! Руки за голову! Во дворец - шагом марш! Не оглядываться!
Я таки оглянулся, и за секунду до того, как получить по башке, успел увидеть глаза легионера. В них стояла безграничная жалость.
...Мощность и чистота голоса поражали - двери захлопнулись, и мы оказались в огромном светлом зале, наполненном звуком...
- Во поет! Фрэдди позавидовал бы.
Песня оборвалась.
- Кто здесь? Убийцы! Охрана! Охрана! Меня убивают! Охрана! Вашего императора убивают! Но Луций Домиций Агенобарб никому просто так не давался! Подлые убийцы! Что же, придите и возьмите! - небольшой рыжебородый человечек выхватил короткий римский меч с бешеной скоростью завращал им перед собой. Глаза его были плотно зажмурены. Астхик с сомнением покачала головой. Дверь приоткрылась на узкую щель:
- Великий император! Это - ценители.
- Ценители! О, наконец-то кто-то оценил меня! О! Но нет, настоящий талант всегда одинок! А вы обманщики! Вы хотите втереться мне в доверие! Мошенники! - он запнулся, - Хорошо, раз вы такие мошенники, даю вам последний шанс. Вчера я видел сон - далеко-далеко на самом краю земли живет стадо коров - белых, как снег. Я мечтаю о них! Охрана! Проводить!
- Козел! - коротко определила Астхик великого императора, когда ворота дворца захлопнулись.
- Ну, че, поехали на край света?
- За ради психованного сна этого распсихованного психа?! Да ни за что!
- А что делать будем?
- Ну, раз мы мошенники - так и будем ими до конца. Похоже, этот парень и сам не знает, чего ему надо.
Свернули за угол. Тут паслось стадо - голов на десять. Астхик задумчиво посмотрела на них и стала прикидывать что-то на пальцах:
- Так. Белые коровы. Странная какая-то мечта. По-моему, какой-то детский комплекс.
- Меньше телек смотреть надо!
- Хорошо и делаю! Ты посмотри на этих коров. Тебе не кажется, что если их, да хорошо отмыть - получится самое то?
Эх, не знали мы, на что идем. Приобрести чертово стадо не стоило ничего - внаглую конфисковали именем императора. Но вот дальше... Коррида - чепуха, по сравнению с мытьем целого стада. У Астхик нашлись мыло и шампунь, однако тупые скотины не выразили никакого желания сотрудничать. Раздвоенные копыта метко врезались под колени - причем исключительно мои - подловить девчонку с ее реакцией не удалось ни разу. Хвосты вышибали мыло из рук, и нам, страшно матерясь, приходилось ловить его ниже по течению. А когда, наконец, все заканчивалось, и мы переходили к следующему номеру - свежеотмытая корова облегченно плюхалась в грязь. Или - что хуже - вся работа шла ей под хвост - в буквальном смысле.
В конце концов, мы отмыли всех, и погнали к дворцу. Тут-то и начались настоящие проблемы. Выяснилось, что, как обращаться со скотиной - никто из нас понятия не имеет. А проклятое стадо прекрасно помнило только одну дорогу - домой. Потом мне пришло в голову пересчитать его - номер восьмой исчез в неизвестном направлении. Оставив Астхик сторожить остальных, я безошибочно побежал к бывшему хозяину. До цели оставалось совсем немного, когда мы услышали чьи-то неразборчивые всхлипывания:
- Быть или не быть - вот в чем вопрос.
Бессердечная Астхик бестактно брякнула:
- Парень, тебе помочь, или сам харакири делать будешь?
Парень поднял голову и уныло буркнул:
- Бедный Йорик... Мечта сбылась, отчего так поздно. Я погиб, и ничто не спасет...
Мы охренело смотрели друг на друга - перед нами - залитый слезами и соплями, в грязи, сидел наш наниматель Луций Домиций и т. д.
- Что это с тобой, великий, - поинтересовался я.
- Предатели! Подлые убийцы! Узурпаторы! Свергли! Меня! Смерти моей ищут! Вы, вы единственные честные люди в этом мире, - и без перехода, - возьмите меня с собой!
Не сговариваясь, мы завопили «Нет!», но было поздно.

Подвиг шестой: Птицы

Предоставленное самому себе стадо неторопливо затрусило к дому. Гораздо хуже оказался наш новый попутчик. Когда выяснилось, что он неплохо откликается также на имя «Нерон», я в первый раз пожалел о нашей доброте. Но, увы, не в последний. Нерон обладал абсолютным слухом, превосходным голосом. Его репертуар был огромен. Но, боги, какой же сволочью был этот человек! После третьей попытки засадить нам нож между лопаток, мы предпочли иметь его ПЕРЕД собой. Но вот что доставал она самом деле - необходимость стряхивать отравленные колючки, постоянно держаться начеку. И при этом не было никакой возможности обижаться - он хлопал огромными глазищами:
- Я же не виноват! Плохое воспитание, трудное детство, плохая наследственность. Ну, прикончил мамочку, ну виноват. Но ведь она первой дяде поганочек подложила. Тот аж добавки просил... Но вы и меня поймите - я же гениален. Я во сне песни пишу. Вот: Что такое осень, это небо
Мы били ему морду - и принимали таким, как есть.
Шестое королевство оказалось, почему-то теократией. Его преосвященство возвел очи горе и возрыдал:
- Страшную кару послал Всевышний за грехи наши... Темной ночью налетели ОНИ, и дана была ИМ власть над людьми на десять лет и сорок дней...
- Простите, Ваше преосвященство, а кто это «ОНИ»?
Епископ осекся на полуслове... Несколько секунд он открывал и закрывал рот, как вытащенная из воды рыба, потом сглотнул, и выдал:
- Птицы!
Яркий весенний день. С привычной обреченностью я топаю к роще, где по слухам живут Птицы. Астхик шагает рядом, вроде и не думает ни о какой опасности, расслабленно поглядывает по сторонам. Э-э, видели мы уже эту расслабленность... Грация хищника.
А вот Нерона уже не видно. Смылся, наверное. Ну да ладно. А над рощей кто-то на самом деле кружится. Вороны, что ли? Нет, больно здоровенные. Что-то хрустит под ногами. Ого, первые косточки. Не дам гарантию за все, но вот черепушка явно человеческая. И всюду - гуано, пух, колючки какие-то. Клочья одежды. А стая над рощей растет... Пошла! Что-то тонко засвистело, я почти рефлекторно нажал на кнопку зонтика - хлопок - застучало крупным градом. Внутренняя поверхность ощетинилась колючками. Если они и зонтика пробить не могут... это мне сильно не понравилось... еще и концы влажные... ох, чует мое сердце - отравленные.
Астхик стремительно выбросила руку из-под купола, и вынула из воздуха перышко - легкое, эластичное, с тонкой, острой иглой на конце. Еще одно быстрое движение - и одна из птиц судорожно бьется на земле. И тут кинулась вся стая. Клювы, когти... Астхик успела еще выстрелить из обоих арбалетов - но стрелы отскочили. Тогда она выхватила мечи - с невероятной скоростью отбиваясь от наседающих тварей - слышался только звон металла об металл. Я перехватил зонт левой, подобрал тяжелый сук и стал орудовать, стараясь зашибить как можно больше птиц. Броня, как говорится, броней, а сотрясение - остается сотрясением. Мы прижались спиной к спине, а стая все наваливалась, закрывала небо, фланги, тыл - со всех сторон копошащиеся бестии. Вонь! Какой идиотский конец - успелось подумать. И тут в хриплое карканье ворвался новый звук - от децибеллов закладывало уши. Могучий голос приближался, и птицы разлетались перед акустическим агрессором. « Я убью тебя, лодочник», проревел он, сдувая последние клочья стаи. Хриплое карканье стихло за облаками. Мы подождали еще минут пять, а, потом, не сговариваясь, заорали:
- Нерон, заткнись!
И еще несколько минут, чтоб разглядеть убитую тварь. Вся в сверкающей броне, по краям крыльев - метательные перья. И еще одно перышко - торчало точно из левого глаза!

Подвиг седьмой: Волк

Получив полное отпущение грехов, мы пересекли засечную линию и углубились в лес. Как просветил Нерон: здесь живет русский царь Иван IV, прозванный за мерзкий характер «Васильевичем». К вечеру над нами уже возвышались белые стены Кремля. Навстречу вышли два стрельца с балалайками:
- Пройдемте, люди добры, - сказали они хором.
Русский царь сидел в окружении бояр и думу думал. Перед ним стоял человек чалме и излагал:
- Приняв нашу веру, ты сможешь сделать это, великий царь.
- Четыре жены?!
- Даешь, гой еси великий царь, - грянули бояре.
- И не надо ничего делать. Просто скажи одну фразу.
- Скажу, обязательно скажу! Ну, басурман, садись, выпьем за почин!
- Нет, великий царь.
- Что нет? Ты меня уважаешь?
- Уважаю, великий царь. А только пить наша вера запрещает.
- Совсем-совсем, - охренел Иван IV, - Даже каплю?
- Даже каплю. Ибо сказал пророк: «Всего одна капля вина губит душу».
Бояре отвели глаза. Царь встал.
- Прости Нас, пророк... Веселие Руси есть питие. Народ этого не поймет, понимаешь. На кол его! А теперь гости дорогие... Слышал я, великие подвиги свершили вы на чужбине. Порадейте же за Отчизну, приведите мне Волка.
Бояре съежились: «Не буди лихо, великий царь».
- Одного волка? - попытался уточнить я.
- Один он у нас, - вздохнул царь.
Ну, проблем с этим не предвидится, перемигнулись мы с Астхик, разве что:
- А как найти его?
- Идите в лес, там не ошибетесь.
Мы и пошли... Сомнения пришли только после безымянной деревушки - по левую сторону дороги. Показалось - я попал в совершенно другое время. Разбитые дома, снесенные крыши, одиноко торчащие почерневшие трубы, земля в воронках. Трупы, разорванные на части. Поражала полная бессмысленность убийства. Похоже, здесь убивали просто, чтобы убивать.
- Что здесь было, бомбежка? - спросил провожатого.
- Волк!
- Волк? Это такой серый, на четырех лапах, на собаку похож?
Тот только невесело усмехнулся:
- Что ты говоришь, то серый. Нешто надежа-царь пошлет великого героя серого ловить. Нет, это Волк. Волх. Волох. Дыханием - стены рушит. Или входит в дом, думаешь - человек, а то - Он. И всех убивает. Есть у нас девчонка, всю семью он ей сгубил, только она и спаслась. Вначале решили, она в шапочке красной, потом поняли... Сейчас не в себе, все кричит: «бабушка, почему у тебя такие большие зубы?!».
Астхик помрачнела:
- Я уже видела это. Мне казалось, их больше нет.
- Кого?
- Дэвов!
- Дэв... Что это?
- Жуткая тварь... В одиночку может стереть с земли целый город. Неуязвимая. Безжалостная. И, главное, может превратиться в кого угодно.
Мы шли дальше дорогой крови. Дэв не спешил, с каждым разом развалины становились свежее, а трупы - теплее.
К исходу третьего дня напряжение стало нестерпимым. Заставлял вздрагивать любой шорох. Так что, когда услышали в поле шуршание - аж подскочили на месте. Астхик выхватила мечи, готовясь дорого продать свою жизнь. Я истерически заорал: «Руки вверх!».
...Похоже, дедулька, всплывший из зарослей, был напуган не меньше нашего. В поднятой руке он судорожно сжимал серп.
- Дед, а дед, ты здесь никого незнакомого не встречал?
- Встречал. Вас, - сдавленно просипел божий одуванчик.
- Да ну тебя! Ладно, пошли, я обернулся к провожатому, и мороз пробежал у меня по коже - совершенно белое лицо, огромные зрачки:
- Это лен... Он косит лен... Это... Это...
Старик легко разогнулся, через секунду он уже был рядом с нами. В самых жутких снах я буду видеть их - узкие пальцы, выходящие навылет из грудной клетки провожатого. Жуткий хруст раздираемых связок. И человека - разорванного пополам. Дэв повернулся к нам. Я смотрел в его холодные глаза и соображал. Мысль работала четко, как никогда. Таких чудищ не может существовать много, земля не выдержит. Они меняют внешность... Они должны узнавать друг друга! Слова пришли сами:
- Мы с тобой одной крови - ты и я.
Секунду огромные нелюдские глаза сканировали меня.
- Мы с тобой одной крови - ты и я, - эхом повторил Зверь.
- Сработало! - ткнула меня в спину Астхик.
- Я - Волк. («А то б я не догадался»).
- А я Гриша. («Идиотский ответ - зато честный»).
- Слышал о тебе. Есть новости? («А, тварь, тоже стыдно признаться, что не в курсе?»).
- Здешний монарх приглашает тебя в гости.
- Буду!
Остальной путь мы прошли молча - трое людей впереди, и зверь - сзади. Мороз пробегал по коже от одной мысли спороть что-то не то.
... Снова тронный зал. Иван IV буквально лучился гостеприимством:
- Пожалте, гости дорогие, на ковры персидские, отведайте яств заморских. Дорогим гостям везде у нас дорога, понимаешь.
Ноги тонули в коврах, до заманчиво пахнущего стола оставались метры, как вдруг в животе ухнуло, потемнело, и пол больно ударил по ягодицам.
А сверху донесся злорадный хохот:
- Так-то вам, ведьмакам! Донесли мне люди верные, что ведаете вы заклятия чародейские... И мне они ныне ведомы. А волк-оборотень станет отныне моим лучшим воином... Весь мир завою... Мя-яу!!! Сука!!!
Астхик хитро подмигнула:
- Одно перышко я таки себе оставила. Жаль, яд стерся.
Нерон возопил:
- О, боги! Так мне надо было сказать, мне! Какого тебе яду - вот голубиная смесь, вот неаполитанская водичка, вот ипритик...
Тут крышка подвала захлопнулась, сверху приглушенно донеслось: «Утопить!» Послышались унитазные звуки, журчание, и стало ощутимо прибавляться воды.
- Боги, боги, я же плавать не умею! - заскулил экс-император.
- Я тоже, но я ж трагедий не устраиваю...
- Да помолчите вы, тут интересно, - зашипела Астхик.
Сквозь шум воды мы услышали царя:
- Мы с тобой одной крови - ты и я... понимаешь.
И ровный ответ - без малейшего раздражения:
- Мы с тобой не одной крови, Чмо!
А потом истошный крик: «Убейте ЭТО!!!»
Дальше были только крики и грохот... По грудь в воде, мы представляли себе, что творится наверху... Но когда содрогнулась земля, и от жуткого взрыва заложило уши - это было полной неожиданностью. С потолка посыпались, поднимая брызги, камни - и все осветилось светом разверзнувшегося над нами огненного ада...
- Заныривай, ребята, - рявкнула Астхик.
Все дальнейшее помнится смутно - мутный свет... Удушье... Глоток горячего воздуха - и снова ровный шум под водой.
Пожар стих к вечеру. Угадайте-кто снял с плеча моток веревки, с первой же попытки забросил на торчащий зубом обломок колонны. Мы вылезли на поверхность. Грандиозной крепости не было. Леса не было. Не было русского царя Ивана IV, прозванного за мерзкий характер «Васильевичем», бояр, стрельцов с балалайками... Даже дэва - и того не было. До горизонта расстилалась лишь черная пустыня, с разбросанными по ней каменными обломками.
- Одного я не пойму, - спросил я, в пятый раз подворачивая ногу, - на чем он его раскусил.
- Парень, заклинания - штука сложная. А пароли - еще сложнее. Вот, допустим, как дядюшка коньки отбросил, я дал страже пароль «Лучшая мать». А теперь угадай с трех раз, что б стало с тем, кто выразился бы, например, так: «Лучшая мать, блин». «Понимаешь...». Правильно дэв сказал - чмо. Я вот другого понять не могу - как тот бедняга понял, что перед ним - дэв.
- Это потому что ты на земле не работал, - ласково улыбнулась Астхик, не оборачиваясь, заламывая руку с занесенным стилетом, - Не ори, не ори, услышат еще. Так вот, лен не косят, - чтоб не повредить волокон, его рвут с корнем.

Подвиг восьмой: Кабан

Назвать восьмое царство монархией можно было только условно - одна деревенька, добывающая свой хлеб из каменистой земли гор, обильно политой потом... Царь отличался лишь лопатой - более-менее нормального качества...
- Герой, что ли? - поинтересовался он, едва подняв голову, - ну так истреби вредителя сельского хозяйства. Совсем достал!
- А что за вредитель, колорадский жук, что ли?
- Какой жук... Кабан! Если голодные, ужин через час.
...Кабан пахал с обстоятельностью землеройной машины. Там, где он проходил, грядки углублялись до размеров окопа - со всеми положенными брустверами.
- Великий Геракл, - сообщил я, с хрустом вгрызаясь в огурец, - в аналогичной ситуации загнал вепря в глубокий снег, и живьем отнес его царю Эврисфею.
- Великий Гриша, - ядовито указала моя напарница, - где ты видишь здесь хоть снежинку? Лето, друг! И кстати, это еще вопрос, кто кого и куда загонит.
Я соотнес полтонны свинины со своим полуцентнером и внутренне согласился.
- А нам все равно, а нам все равно, пусть боимся мы Геру и Зевсу, - нетвердо донеслось сзади...
- Сударь, вы пьяны, как свинья, - обернулась Астхик.
- Молодое вино идет, как вода, - вывел Нерон новую руладу, - людям радость несет и от бед облегченье.
- Пьян, как свинья, - повторил я, - а это идея...
Ну, что сказать. Никогда в жизни так не ржали ни мы, и уж тем более ни суровые поселяне, когда смотрели за эскападами пьяного в стельку кабана. И уж совсем поднял всем настроение шашлык - до полного отвала. Мы сидели у костра, смотрели на звезды, пели песни, под аккомпанемент Нерона - и запивали все тем же молодым вином...
Иногда, наверное, стоит оторваться.

Подвиг девятый: Керинейская лань

После нищих делянок горного царства приятно было спуститься в зеленные сады и поля девятого королевства.
- Рай, рай земной, в натуре, - восхитился я, - не верится даже, что тут могут быть какие-то проблемы.
- А вот мне очень даже верится. Более того, я точно знаю, кто их будет разгребать.
И как в воду глядела, ведь!
- Я люблю своих подданных, и они любят меня, - так без предисловий сообщил нам король Людовик XI - и желание их - закон для меня. Завелась в королевстве лань - и все это может плохо кончится.
- Лань? - решил уточнить, - а какого она размера?
- Обычного.
Пришлось идти напрямик:
- Сколько народу она уже угробила?
- Настолько мне известно, ни одного. Разве что на юге один крестьянин... Повесился бедняга, увидев, что стало с его садом.
- Ну, так организуйте королевскую охоту - и вам удовольствие, и народу польза.
- Великий герой, - поезжайте вы лучше на местность, да разберитесь во всех тонкостях. Посмотрите на животное... Если что - я к вашим услугам.
«Посмотрите на животное...» - это легко сказать... Повсюду его видели, но нигде не удавалось застать. Разве что последствия - сады и поля, где, будто прошла саранча - ни листочка, ни травинки.
- Так нельзя! - я встал, с полным намерением умереть. Уже шестой час мы бродили по жаре, - Есть такая наука - статистика.
В тот же день король вызвал к себе первого министра, и передал ему наши указания. Тот спустил их министрам, там ниже – вплоть до толковых управляющих и последних из крестьян... Великолепная феодальная система пришла в движение. А еще через пару дней мы по горло были завалены адовой работой - раскладывали записки. На каждой стояли место, и значок. Плюс обозначал сожранные посевы, минус нетронутые.
В одном из залов дворца на полу была выложена мозаикой превосходная карта королевства. Вот ею мы и воспользовались. Вскоре картина прояснилась. Плотнее всего плюсы ложились на востоке, с лучами-щупальцами во все стороны. А в центре сплошной кучи записок - зияла проплешина ...
- Вот оно, - ткнул я ботинком, - эпицентр бедствия. Поехали!
Место было совершенно непохоже на остальное королевство - сухое, жаркое, заброшенное... какие-то развалины. Черная скала. Мы забрались на нее, и стали наблюдать. Со звоном летали мухи, пели цикады, припекало. Первой облачко на горизонте заметила, конечно, Астхик. Спустя секунду оно уже оформилось в стройную грациозную лань. Та стояла на месте, что-то выискивая на земле. А я, кажется, понял сущность проблемы.
- Нерон, рявкнешь, когда скажу... И - убери нож.
- Че нож, че нож, сразу Нерон, Нерон.
- Заткнись, рявкать по моей команде!
Секундная стрелка коснулась 12, я пихнул Нерона, и тот гаркнул. Бедное животное аж подскочило на месте и рвануло. Когда оно поравнялось со старым одиноким деревом, я остановил секундомер.
- Спугнул... На фиг? Я же уже прицелилась.
- Астхик, что такое «гуманизм»?
- Не слышала о таком звере!
- Лады, будем мерить.
Результат получался охренительным. От места старта до одинокого дерева как раз оказался километр с лишним. Секундомер 15 секунд. Простое деление показывало неправдоподобную скорость 240 километров в час.
- Понятно, почему ее никто поймать не может, - прикинула Астхик.
- А мне другое понятно, почему она столько жрет... Это ж какой обмен веществ. Тем более не хищник. Ладно, а что ей там надо-то было?
Гладкие зализанные камни... Я осторожно коснулся пальцем одного, попробовал на вкус:
- Галит. Каменная соль. Все, братцы, она к нам на коленях приползет... Садимся и держим круговую. Без соли долго так не побегаешь.
Наше дежурство длилось неделю. Мы сидели у костра, травили анекдоты, рассказывали байки, спали посменно, стараясь не упускать из виду Нерона. Со снабжением проблем не было - Людовик организовал нам такую дорогу жизни, что иногда хотелось посидеть подольше. По слухам, набеги становились ощутимо более редкими.
И вот на рассвете восьмого дня к костру вышла прекрасная девушка. На лице у нее была страшная усталость, под глазами круги.
- Не стреляйте, я сдаюсь!
- Ты кто? - такого прикола я не ожидал.
- Хозяйка этой земли, Вы могли бы дать мне хоть немного соли? Умираю уже.
- А лань где?
- А лань - это я.
Астхик, которая, похоже, больше ничему не удивлялась, одним движением связала ей ноги.
- Ну, садись, да расскажи, как ты дошла до жизни такой. Нет-нет, это не пей, я сейчас тебе налью. Вот - хлеб с солью. Нерон - брысь!
- Спасибо, - хлопнули огромные глаза, - понимаете, все наше королевство - один большой зеленный сад. И только наше родовое имение - какая-то дикая пустыня. Папа' получил его от отца нынешнего короля, вот и мучаемся. Папа' меня учиться послал... к чародею. Мерлин, слышали, может? Вот и научилась. Хоть с голоду не помру.
- Слушай, красавица, чего я не пойму, что ж ты на базар не сходила, раз и человеком быть можешь, - поинтересовалась Астхик, - купила бы соли, и чихала бы на нас.
- Э-э, вы что, не знаете, - соль у нас в королевстве на вес золота.
- Да нет, нас всем снабжают.
- Вас снабжают... А помыкались бы с мое...
- Дэвушка, а дэвушка, - Нерон вынырнул из темноты с ужасным акцентом, - ти савсем тупой, да? Если сидишь на золотых залежах - чего не продаешь? Ты же мо-но-по-лист!
- Не продаю? - прекрасное лицо залилось краской, - не знаю... нас этому не учили.

Подвиг десятый: Гидра

В следующее королевство нас доставили с ветерком. В карете стояло обалделое молчание. Наконец Нерон не выдержал:
- Вот тебе и графиня!
...Когда мы вернулись, зал приемов был набит доотказу. Людовик XI лично представлял двору героев дня. И вдруг в толпе придворных я увидел знакомое лицо, грустные глаза...
- Ваше величество, а это?
- Это... Графиня, позвольте представить вам великих героев, спасших страну: Гриша, Астхик, Нерон. Господа, позвольте представить вам графиню Керинейскую, дочь вернейшего из соратников нашего отца. Графиня тоже по-своему спасительница страны. Понимаете, мы всегда зависели от солевой монополии соседей. Теперь же графиня открыла в своих владениях богатейшие залежи соли.
- Вот тебе и графиня! - повторил Нерон.
О приближении к столице десятого королевства нас предупредил ветер.
- Боги, какая вонь!
- Э-э, не знаешь ты, как в Риме воняло, пока дядюшка Клоаку не построил. А мамочка... Бедный мой дядюшка.
Рим не Рим, но город Лерна, расстилавшийся под нами был огромен.
- Только б нас не заставили чистить там канализацию. Боги, услышьте меня! - возвела Астхик глаза к небу.
- Не боись, я им передам.
Мэр города был мрачен:
- Уважаемые герои, у нас здесь проблема.
- Нельзя ли подробнее, какого характера?
- Гидра! Девятиглавая и ужасная гидра выходит по ночам из северных болот, похищая граждан... Иногда прямо из домов.
- Гидра... Не нравится мне это...- бормотала Астхик по дороге к болотам, - Гидра. Боюсь!
- А что может быть?
- Да не знаю я... может мерещится... Но когда мне говорят о головах больше одной - у меня мороз по коже. По-моему, нам пытаются всучить дракона.
- И что он, страшнее дэва?
- Эх, ребята, не было вас под Тонгородримом...
- А ты что, была?
- Неважно... Дэв - легковооруженный воин - по сравнению с драконом.
- Ого, братцы, приехали. Может, обратно пойдем?
- Нет, раз уж взялись, будем работать. Принцип наемников.
...Болота на самом деле были очень живописны. Зеленные, красивые. И кстати, совсем не воняло. Дорога шла по самой кромке...
- Вот так... Подкрадется - стащит прямо с дороги.
- Ладно, пошли обратно. Я уже видел все. Нерон!
- Ну?
- Этим подвигом будешь парадовать ты.
- В смысле?
- А больше никто из нас не знает, как строят канализацию... Возьмешь у мэра столько людей и средств, сколько нужно. Дерьмо будете сбрасывать в болота. И главное, петь, петь не забывай... И других научи - пускай веселятся. А у нас тоже дела будут.
- Господин мэр, - официально обратился я, - положение очень серьезное. Мы должны провести ряд предварительных мероприятий.
- Я гарантирую вам полное сотрудничество со стороны городских властей.
- Отлично. Это то, что я хотел бы услышать. Великий герой Луций Домиций Агенобарб руководит частью проекта под кодовым названием «Клоака», призванного наряду с основными целями, улучшить экологическую ситуацию в городе.
- А?
- Туризм, говорю.
- Ему будут предоставлены все необходимые материалы и средства.
- Нам же нужны сера, уголь, селитра - из сырых погребов, и поддержка цеха гончаров.
Месяц кипела работа. Кроме всего прочего, по ночам я двигал собственный секретный проект.
И вот, еще через месяц после завершения работы над канализацией, мы вышли к Северным болотам.
Местность было не узнать. Трясина смердела, как может смердеть только отстойник очень большого города. В воде плавал мусор - каждый день заботливо свозимый со всей Лерны. На берегу фальшивил оркестр.
- Ну, будем брать, - я уселся в заботливо подставленное кресло, принял поданный мне горшок, поджег фитиль, и швырнул подальше. Бабахнуло, полетели ошметки грязи. Я небрежно раскрыл зонтик.
- Ребята, работаем... Фитили длиннее.
В болото полетели глубинные бомбы. Грохот, шум, волны... Завывания оркестра... Вонь... Даже самая крепкая нервная система не способна долго выносить такое. И вот, вода забурлила, и высоко над нами взлетели три жуткие головы.
Я оглянулся. Астхик - бледная, как снег, мертвой хваткой сжимала рукояти мечей.
- Дракон... - да, это был настоящий дракон.
Первая голова наклонилась, дыхнула дымом, и вопросила:
- Страшно тебе, Гриша?
- Страшно, - честно ответил я.
Вторая голова наклонилась, дыхнула огнем, и спросила:
- Страшно тебе, Гриша?
- Страшно!
Третья голова тоже хотела чем-нибудь дыхнуть, но только закашлялась:
- Стра - кха - кха - страшно тебе, Гриша - кха - кха?
- Страшно. Первый раз в жизни такую чудищу курощать буду. Да, Астхик, тебе не кажется, что слово «Лернейский» очень похоже на «Лейденский»? Есть у меня одна идейка.
Какая - Астхик услышать не успела, потому что именно в этот момент дракон перешел в атаку. Но и я не зевал - пихнул ему в морду два контакта от Лейденской - но не банки, а бочки. Мощный заряд ударил в рожу, попутно сдетонировав горючую смесь во рту...
- Хулиганы - кха - кха! Экологические террористы - кха! Я - кха - редкий вид, охраняемый государством. Я даже - кха - кха охотиться не могу - кха! В обществе стыдно появиться - кха! Все, уйду я от вас - кха!
Послышался нарастающий вой турбин, и дракон вертикально стартовал в небеса, разбрызгивая вокруг грязь и фекалии. С неба донеслось:
- Еще раз увижу - совсем убью!
Эхом ответил ему звонкий смех Астхик.
Как ни странно, мэр не выразил особого восторга при появлении победителей дракона.
- Гидра - это хорошо. Канализация - еще лучше. Только все это - вчерашний день славного города Лерны. Сейчас у нас проблемы похуже - криминал. То дьявольское зелье, что вы в горшках использовали, может, оказывается и в самострелах работать. Бросает стрелу дальше любого лука. Банды друг с другом воюют, на улицах убийства, а у полиции - только арбалеты.
- Так вооружите и полицию.
- А то бы сами не догадались. Работы ведутся. Голова у господина мэра забита до последней степени... И чем дальше будут отсюда некие подозрительные чужеземцы, тем целее, в свою очередь, будут их головы.
Из разговора с Астхик:
- Ну, как, боишься драконов?
- Не-а!
- Вот так, смеясь, человечество прощается со своими страхами.

Подвиг одиннадцатый: Черный пояс

В одиннадцатом королевстве правила женщина. Разговор был краток. Из-под черной паранджи донеслось капризное:
- Желаю пояс царицы Ипполиты. И быстро!
После чего нас транзитом перегнали до границы с двенадцатым царством.
Не успели мы пройти и нескольких шагов, как на нас уставились острия десятка-другого стрел. Из-за деревьев, с веток. И всюду одни женщины - уверенные в себе, мускулистые...
- Амазонки, - улыбнулась Астхик чему-то своему. Ипполита, их королева, была одета в роскошное кимоно. На голову выше самых могучих амазонок, золотая копна волос, серые глаза на очень смуглом лице...
- Мы внимательно следили за вашими подвигами, великие герои. И я знаю о твоем последнем задании... Что ж, докажите, что вы на самом деле так круты, как о вас говорят - и пояс ваш. А сейчас - добро пожаловать на пир в вашу честь.
Пир проходил в полуподземном зале. Нам предназначались самые почетные места - во главе богато накрытого стола, рядом с королевским.
- Итак, чтоб получить пояс, вы должны выполнить четыре задания. Первое - простое - осуши-ка этот кубок.
Вы когда-нибудь видели бивень мамонта? Так вот, если его выдолбить - получится что-то эдакое. Длиной метра в два, завитое, тяжелое... Я вообще-то пить не люблю, но раз уж для дела... Глотнул раз, другой - уровень жидкости и не дрогнул. Я стал пить до позеленения - результат тот же. Принюхался - слабый, едва ощутимый запах йода пробивался сквозь чародейство, окутавшее рог. Ладно, будем играть по их правилам.
- Так-то ты угощаешь гостей, Полли, - громко спросил я, встал и двинулся к выходу, - Хорошо, я осушу этот кубок за тебя и всех амазонок, - по мере подъема по лестнице жидкость убывала, оставалось только время от времени делать глотки, - и чтоб победы ваши были вечны, как вечно великое море, и чтоб с врагами вашими было то же, что с этим кубком, - опустевший рог полетел с балкона и с глухим стуком разлетелся на каменных плитах.
Зал подавленно молчал.
- Что же, ты на самом деле великий герой. Теперь докажите, что не чужды вам и простые радости жизни, - бескрайний стол раскинулся у стены. Насколько видел глаз, простирались там просторы жареных кабанов, грозно топорщились румяные ножки дичи, громоздились печенное и закуска, - Попробуйте доказать, что аппетит у вас не хуже, чем у самой маленькой из нас.
К другому концу стола вышла невысокая толстушка и встала на старте. Астхик положила руку мне на плечо: этот конкурс я сама. А мне было плохо, я, кажется, знал, с кем будет соревнование... Рыжая коротышка зевнула - на миг я увидел у нее во рту отсвет жаркого пламени, как в паровозной топке. С равномерным ускорением она пошла вдоль стола, сметая все на своем пути. Победить это - невозможно, - подумал я и вдруг заметил растерянность на лице амазонки. Стол перед ней был пуст, а рядом скромно стояла Астхик и вытирала губы салфеточкой.
- Yes! - вырвалось у Ипполиты, - Ну ребята, теперь покажите свою силу. Поднимите эту кошечку.
На полу дрыхла пушистая раскормленная котяра. Я загулил:
- Кысь-кысь-кысь! - скотина даже не почесалась. Нагнулся, уже не церемонясь, рванул ее за шкирку - и понял, что не смогу разогнуться. С тем же успехом можно было дергать бетонную бабу.
- Ах, ты так! - прошипел я. Полез в карман, побрызгал на кусочек хлеба, поднес к носу кошечки. Та раскрыла глаза и заурчала. Оставалось только подвести под брюхо ладонь и поднять хлеб - животное немедленно встало на задние лапки, пытаясь облизнуть его. Со стороны должно было сработать.
- Прекрасно! Отпускай, - хлеб упал на пол, кошка рванулась за ним - земля отчетливо содрогнулась.
- Теперь положите на лопатки Тетушку, - последовало следующее задание. На вид тетушке можно было дать лет двести. Древняя-древняя старуха в черном балахоне. Прежде чем я успел что-то сделать, Астхик вышла ей навстречу. Они встали в стойку, секунду смотрели друг другу в глаза... Потом старуха сложила ладони перед собой и поклонилась. Астхик наклонила голову в ответ. Тетушка повернулась на пятках, и вышла.
- Тетушка отказалась драться... Ну, тогда победи меня! - Ипполита вскочила и одним движением сбросила кимоно, оставшись только в черном поясе на бедрах. Под дочерна загорелой кожей перекатывались стальные мышцы, золотые волосы разметались по плечам, серые глаза, как прицелы смотрели мне в лицо. Пантера!
- Дай мне, - горячо зашептала Астхик. Подраться охота. Я ей ноги отвинчу, - и вот что странно, - несмотря на разницу в росте головы на две сомнений в том, кто, кому и что отвинтит, не возникало.
- Дай лучше мне, - прошипел Нерон, - Я ее пером, пером пописаю.
Но нам-то нужен пояс, а не трупы...
- Отставить, - тихо. И громче, на весь зал, - Я никогда не дрался с женщинами. И не буду.
- Воля твоя. Защищайся!!! - от визга задребезжали стекла. Стремительно кувыркаясь, она неслась на меня. Я еще успел увидеть пятнышко татуировки на плече, а потом понял: «Изувечит». Накатил пофигизм - даже отступать не стал. Длинные мускулистые ноги пронеслись в сантиметрах от меня, мы стояли лицом к лицу...
- Не будешь драться? - очень тихо спросила королева амазонок.
- Нет, Полли, не буду...- так же тихо.
- Правильно. Все правильно. Вот ты сейчас думаешь, что ловко обманул меня, - Я стал медленно краснеть, - Успокойся. У тебя были другие выходы. Ты не захотел их видеть. Это и есть благородство. И подвиги ты совершил, что бы об это не думал. Что же... Пояс твой. В предсказании сказано, что ты найдешь ему верное применение. А вот амазонкам конец.
- Могу я сделать что-нибудь для тебя?
- Вряд ли... Хотя - если вдруг узнаешь по дороге что-нибудь о яблоках Гесперид - передай мне.
Очень медленно она развязала пояс и отдала мне, оставшись совершенно обнаженной:
- Прощайте!
- До свиданья, Полли...
Я принял пояс - черный, мягкий, шитый золотом, и вдруг понял, что сама мысль отдать его пресыщенной дуре - тошнотворна. «Ты найдешь ему верное применение». Постоял секунду:
- Астхик, он твой.
- Спасибо, - просто ответила она. Пояс как живой сам улегся поверх ее штанов - выжженного на солнце хаки.
- И еще. Теперь мы ищем только Эльдорадо. Двинулись.
Примерно час мы шли в молчании.
... Пояс королевы амазонок был мягким и чудовищно прочным. Очень древним. На внутренней поверхности золотыми буквами были вышиты имена - много имен. Последним стояло «Ипполита». Но вот первым... Я держал его в руках всего секунды, но все равно, голову дал бы на отсечение, что первым там было имя: «Астхик».

3. Знатоки Шервудского леса

- А ты молодец, - вспомнила Астхик, - Рог-то был соединен с Мировым океаном - ты опорожнил его.
- Закон сообщающихся сосудов, - пожал я плечами, - действует на все сосуды, без разницы, чем они сообщаются. А вот ты сделала обжору - это же было Пламя.
- Фишка простая, Гильдия Воров меня до сих пор сильно уважает. Кстати, если кто есть захочет - так все у меня. Но кошка... Они, сволочи, под кошку Мировую змею примаскировали, ту, что весь мир обвивает. Даже великому Тору еле удалось оторвать от земли одну лапку.
- Не родилась еще на свет кошка, которая устоит перед валерианкой. Но чего я не понял, как ты разобралась с бабкой...
- Это старость, - сказала Астхик и замолчала.
Безо всяких приключений мы протопали километров пятнадцать, когда дорогу преградила высокая скала.
- А там кто-то есть... Крылья, женская голова, туловище льва... Вот угадайте, кто это?
- Знаем-знаем, здешний массовик-затейник, «Свою игру» будет проводить - с единственным вопросом. Ну, я его сейчас обломаю.
- Псих, ты куда?!
Я вразвалку подошел к скале и заорал:
- Сфинкс, сфинкс, ты где?
- Мр-р, здесь, - мягко ответили сзади, - что кричишь, противный. Давай, я тебе лучше задачку задам. Вот, вопрос 8049. Автор Гефест. «Как построить вечный двигатель, не используя принципа демона Максвелла». У тебя минута, красавчик...
- А...а... а где про ноги?..
- Про ноги... А, про ноги это вопрос 8050 - автор коллегия муз. Вопрос свеченный, снимается. Опять проболтались, небось. Ну, так у тебя 20 секунд.
Я подумал еще, а потом без предупреждения бросился удирать. Сфинкс до того удивился, что потерял пару секунд, однако потом спохватился и понесся следом время от времени переходя в планирование...
- Куда, пра-ативный? Я тебя сейчас съем.
Я удирал изо всех сил, как вдруг зацепился за что-то и полетел... Вот-вот должны были подоспеть жуткие когти - но их не было.
- Стоять, тварь! - Астхик стояла между мной и монстром - оба клинка направлены на него.
- Да как... Да как... Да я же при исполнении...
- Ты пойдешь назад, тварь, и забудешь, что видел здесь кого-то.
Сфинкс рассерженно зашипел. Каждую секунду он мог кинуться.
- Кстати, там Эдип идет. И ты его сейчас упустишь. А я думаю, богам не очень понравится, что кто-то прошел в Фивы неопрошенным.
- А вы?
- А мы в Фивы не идем.
- Так сразу бы и говорили... Эдип, это такая душечка! Я его про комплекс спрошу!
К вечеру дорога вывела нас к замку - на самом краю вечного леса. Деловито перетряхнув наши вещички, охрана провела нас в центральный зал. Стены его были заставлены стеллажами с книгами, на стене висел плакат: «На пол не плевать. Книг не просить». У камина за столом сидел человек. Услышав нас, он поднял глаза - добрые и очень усталые.
- А, герои, - слабо улыбнулся он, - ну садитесь. Хоть раз с нормальными людьми поговорю. А то ведь одиночество заедает, - небрежным движением он отправил в огонь стакан, заботливо поданный ему Нероном, - Болота тут, собака какая-то еще воет... Да, забыл, - шериф славного города Ноттингем. Что смотрите так, тоже слышали байку эту? Ну, так вот, ребята, первое и главное - не верьте никому и ничему в Шервудском лесу - целее будете.
- А вам?
- И мне не слишком. Но послушать стоит. Так вот, началось все лет десять назад, когда последний крестовый поход накрылся тряпочкой... Вернулась масса ветеранов, и у всех нервы, чуть что - за мечи. Им ведь жизнь - копейка, что своя, что чужая. А я что, не я же их в Палестину посылал. Словом подвесил пару-другую высоко и коротко, остальные вроде поугомонились. И тут появляется этот... Робин из Локсли... Ненавижу это восточное лицемерие! Они там сами наполовину сарацинами стали. Платит окрестным деревушкам, деньгами сорит - в результате ему известно все. Эти стены - они хуже, чем стеклянные... Вот, например вы. Мы сидим здесь минут десять - значит Робин уже знает, сколько вас, кто вы, и о чем я говорил. Слышал, такое есть еще на Сицилии, называется «майфия»... нет, «мафия». А еще хуже, что я совсем один. Между прочим, есть у меня такой компромат, что даже наш добрый король не брезгует услугами Робина из Локсли.
... Солнце еще не поднялось над кронами деревьев, когда за нами закрылась тяжелая дверь, и мы оказались в Шервудском лесу. Пели птицы, дул приятный ветерок, Нерон бренчал что-то на гитаре.
- Да, совсем забыла, все хотела тебе отдать. Держи - твой Экскалибурн, - Астхик выволокла откуда-то жуткий двуручный меч.
- Ты что, как я им пользоваться-то буду.
- Существуют два способа работать цвайхандером, - нарочно нудным голосом сообщила она, - как джойстиком, или как киркой.
А потом птицы стихли. И дорога стала зарастать травами и приобретать вид все более заброшенный.
- Что-то здесь давно никто не проезжал.
- Н-да, мы первые, - кстати, мы именно проезжали - спасибо шерифу, снабдил лошадьми. Тишина становилась давящей. Страх наездника здорово передается лошади, так что тихий свист ударяет по нервам, как выстрел. Всадник вздрагивает, конь дергается - и я незамедлительно сыплюсь наземь - весь мой стаж верховой езды измерялся сегодняшним утром.
С дерева послышался хриплый хохот:
- А ну голота, сарынь на кичку, ... вашу ...!
- А не угодно ли тебе... - и разверзлись ворота отстойников. Никогда, ни от кого не слышал я таких выражений, и уж тем более от хрупкой маленькой девушки. Боги, диктофон мне, диктофон! Казалось, потемнело небо и замер ветер... Похоже, на дереве тоже не слышали ничего похожего. Послышались громкое сопение, хруст, и с ветки грузно спрыгнул человек дикого вида в грязной рубахе.
- Прости, мать, не признали, - пошмыгал он носом и шумно почесался. Арбалет в тонкой девичьей руке чуть дернулся, сохраняя прицел.
- Имя?
- Соловей.
- Род занятий?
- Разбойник.
- Отставить паясничать, рядовой. Личный номер?
- 2440736.
- А я тебя узнала, рядовой. В самоволку, значит, подался. Тебя еще стрелки Робина не подвесили - высоко и коротко?
- Никак нет, командир!
- Где Эльдорадо?
- Там что ли, - грязная рука махнула куда-то в пространство.
- Отставить! Особенности местности?
- По азимуту 220 - леший. Азимут 180 - Пьяная Берлога. Жуткое место, командир.
- Пойдешь с нами.
- Нет, командир! Нет!! Нет!!! - с пронзительным визгом разбойник скрылся в кустах.
- Боится. Давайте обойдем.
Давайте. Но вот про лешего мы и забыли. Мерзкое дежа-вю, когда третий раз проходишь то же место, а вокруг стемнело, и орет где-то невидимая птица. И народ выходит на дорожку разный - беглый раб и колдун о двух тенях, и странные звери.
- Ладно, Гриша, давай поведу, - мягко предложила Астхик. Дежа-вю кончилось, но лес стал еще более дремучим. А потом в редких промежутках между деревьями мы увидели странный яркий свет, и вышли на поляну. По кругу стояли почерневшие от времени идолы, казавшиеся воплощением зла. А в центре вросла в землю древняя изба, и окна ее светились не по-людски.
- Пьяная Берлога. Привет. Драпаем!
- Куда. Пошли, постучимся.
Впрочем, стучаться не пришлось - рядом с дверью обнаружилась кнопка звонка. Дверь открыл молодой парень в джинсах и свитере:
- Привет, - выдавил я. Уж слишком все было неожиданно.
- Привет. Заходите. Узнали место?
- Ага, все как в книге.
- Вот-вот, а местные боятся. Дикий народ.
В доме жило шестеро - трое парней: Ян, Марк и Владик, и три девушки: Анна, Эля и Сюзи.
- Как вы тут?
- Да нормально. Свое хозяйство, движок работает - живем, в общем. Спутник ловим.
- Какой спутник?!
- А что такого? О вашем путешествии смотрели - болеем за вас. Да вы проходите, чувствуйте себя, как дома. А где ваш третий?
- Нерон! Нерон! Сбежал. Козел. Сам виноват.
- Ладно, Шервудский лес безопаснее, чем это кажется. Чай будете? А сыграть в «Великих людей»?
Обнаружив, что опасности нет, Астхик удобно устроилась в кресле и задремала. А я чувствовал себя в своей стихии. С Яном мы вели изысканную беседу - виновны ли прогрессоры в Арканарском провале - понимая друг друга с полунамека. Владик показывал фотки, которые он отснял в лесу. Качество ночной съемки потрясало. «Я люблю Ночь» - улыбнулся он застенчивой улыбкой, поправляя черную полосу на лбу.
А Марк взял гитару:

Лучшие ребята уезжают
Чтоб искать судьбу в чужих краях
Те, кого мы любим нас бросают
Ищут нас потом в других парнях.

А из песен лучшая - молчанье.
Взгляд в глаза в вечерней тишине
А больней всего воспоминанья
Как страницы в личном дневнике...

. Я не помню всей песни. Она была о простых вещах, о которых мечтает человек. Теплый дом, верная жена, тысячи вопросов сына... Эля и Сюзи спели про Гумилева:

Все, что было - прошло
Остального не будет
Наша вечность вся ночь до утра.

И в самом конце гитара перешла к Анне. У нее был удивительно глубокий голос:

Он решил: «Жизнь - игра, - так сыграем с судьбой»
Черно-белые дни - на доске этой клетки
Он отлично играл, и холодной рукой...

- Извини, Анн, - перебил ее Ян, - Ребята, по-моему, вам стоит двинуться в путь.
- Ян, ты что, там же ночь, скоро «завтра». Хозяин собаку не выгонит.
- Да, наверное, вам стоит выйти сейчас, - Анна.
А может останемся... Мы не помешаем. Хотите, мы здесь, в кресле?
- Оставайтесь, - грустно согласился Марк, - А проблем с местом нет. Просто - у нас ожидаются неприятности.
- Да вы че, ребята, мы огонь, воду и медные трубы прошли - отобьемся, не дрейфь.
Нас провели в нашу комнату. Сухая, чистая, в углу телевизор, две кровати.
- Приятный был вечер, скажи, Астхик.
- Тоска и тягомотина!
Я собирался, было обидеться, потом плюнул и лег.
- Меч.
- Что - меч?
- Когда ложишься спать, оружие должно находится в пределах досягаемости.
- Да ну-у... Спать мне с ним, что ли? Хотя, у них ожидаются неприятности, ладно.
Астхик забралась с ногами на кровать и собралась было чистить мечи. Где-то вдалеке бибикнули часы - полночь. И вдруг все три клинка вспыхнули холодным голубым светом. Спустя секунду Астхик стояла в боевой стойке, контролируя все 360 градусов. «Что это?» - услышал я свой голос. Дверь с грохотом распахнулась.
- Это мы!
На пороге стояли наши гостеприимные хозяева... Кто бы узнал их сейчас. Искаженные лица. Огромные выпуклые глаза с вертикальными отсвечивающими зрачками. Изменившиеся голоса. Выдвинувшиеся челюсти - чуть приоткрытые - из-за не помещающихся во рту зубов. Жуткие когти, свисающие почти до пола.
- Они же предупреждали вас... Теперь оставайтесь, - прошипел вампир с черной лентой на голове, - теперь это был настоящий хищник ночи. Арбалетная стрела прошила стекло очков и вошла ему в глаз - опрокинув на спину. Вторая ударила в горло упыря с длинными черными локонами, так недавно певшего об изысканном жирафе. И вот мы стоим спиной к спине, а вокруг кружит стая, готовясь к прыжку. Прыгнули сразу двое - самки с черными и светлыми волосами - сияющие клинки одновременно вошли им в грудь. Астхик привычно провернула рукоятки, опоздав, может на самую чуточку. Одна моя рука фиксировала крестовину, вторая лежала на шарике эфеса. Баланс был великолепным. «Джойстик влево» - и полтора метра сверкающего мифрила гладко сняли голову с залитой кровью черной лентой - рвавшуюся к горлу Астхик. В тот же момент еще один вурдалак кинулся на меня. Не надо, я не хочу убивать тебя! Но поздно, и вот он скребет в судорогах по прошившему его клинку, и никогда не узнать, чем кончилась история Гроссмейстера. «Давай» - прохрипела груда ядовитого мяса, свисающая с моего меча. Без всяких сомнений долговязый монстр бросился на меня - и покатился уже без головы - Астхик успела - как всегда.
Я теперь узнал, как страшно время,
Прошлое уходит навсегда...» - не о себе ли ты пел, дружище?
Последний упырь исчез. Пять часов - спина к спине - мы искали его. Мы были привязаны к этому дому - в лесу ночной убийца легко получил бы обоих. И вот на исходе пятого часа... Бог все-таки любит дураков. Потому что это именно я заметил легкое движение на потолке. Распластавшись наподобие летучей мыши, там висел тот, кто был когда-то Яном. Глаза его вспыхнули. Он слетел на пол, тряхнул руками - на конце каждого пальца сверкал металлом полуметровый коготь. Не знаю, кем он был в прошлой жизни, но мне моментами казалось, что передо мной сам дон Румата во плоти. Прижавшись спиной к стене, он строил настоящую веерную защиту. Десять клинков образовали сплошную стену металла, из-за которой неукротимо и безжалостно смотрел зеленные глаза. Астхик резко скользнула влево, коротко опустился ее меч - и одна клешня полетела на пол. Но и левой вампиры фехтуют превосходно... И вдруг он ушел как-то по касательной и вышел на меня. Я вообще не ожидал его появления с этой стороны. «Или как киркой», - вспомнил, занося двуручник. Но все это было безнадежно - реакция вампира на порядок выше. И вдруг - брызнул сквозь разбитое стекло, прямо в огромные глаза - тонкий первый лучик восходящего солнца. Что-то изменилось в лице противника... но это ничего не решало, потому что меч уже вышел в неотвратимый полет. Он упал ему на плечо и разрубил до грудины. Ян рухнул. В глазах у него стояло чисто человеческое страдание.
- Спасибо, Друг, - прохрипел он, - Господи, больно-то как!
Победители мрачно ходили по залитому кровью дому. Гитара, разбитая вдребезги. Проломленный телевизор. Умолкший навсегда генератор. А вот комнаты девушек. Тут ничего не тронуто - картины на стенах. Опять коридор... Шуршат под ногами тысячи исписанных листов. Что там - стихи? Песни? Или история превращения человека в монстра.
Подвал... Огромная цистерна с соляркой. Я поднял руку - делай как я. По ведру - облить трупы, бумаги, книги - весь дом... Осталось немного - столько, чтоб намочить несколько тряпок, и привязать к стрелам.
Две пылающие стрелы влетели черные провалы окон. А через секунду над нами пролетела сразу стая - таких же. Я резко обернулся. На холме стояли жуткие парни в зеленных плащах и смотрели на пламя, поднимающееся над Пьяной Берлогой. А еще один - полный, лысоватый мужик - махнул нам рукой:
- Вы молодцы, ребята. Жрать хотите?
- Робин?
- Он самый.
Тут же появился и Нерон:
- А я вот, за помощью побежал.
- За помощью он, а то как же, - усмехнулся Робин, - Тук, вы его с едой наедине оставляли?
- Только секунду. Вот с этим окороком.
- Можете выкинуть. Не бейте, маньяк он!
Мы сидели у костра, жевали жесткую оленину. Тут никто не говорил о высоких материях и не рисовал прекрасных картин. Уровень юмора здесь был не выше, чем у Маленького Джона. Но отчего же дышалось тут куда легче?
И только отойдя на приличное расстояние, я полез в карман и не обнаружил бумажника. Видно, вид у меня был очень глупый, потому что Астхик от души рассмеялась, и подняла палец:
- Говорили же тебе - в Шервудском лесу нельзя верить НИКОМУ!

4. Дальняя дорога, казенный дом.

Лес сменился редкими деревьями, еще пара километров, и мы оказались на опушке. С двух сторон с нашей дорогой сливались еще две. А на развилке стояла здоровенная глыба. Мы собрались, было двинуться дальше, но почувствовали на себе чей-то пристальный взгляд. Молодой крестьянин на телеге с арбузами смотрел на нас во-от такими глазами. Я решил воспользоваться случаем и вежливо спросил:
- Скажи мне, добрый человек, как пройти до Эльдорадо?
Без малейшего колебания он ткнул налево, после чего стегнул лошадь и умчался по правой дороге. Сзади послышался икристый хохот Астхик:
- Ой, не могу, ты посмотри сюда... Вот чего он так дергался.
На обратной стороне глыбы виднелась полустертая надпись:
Направо пойдешь - куда надо придешь
Налево пойдешь - добро потеряешь
Прямо пойдешь - себя потеряешь.
- вот оттуда-то мы и пришли.
- Ну, добра у нас немного, терять, как будто нечего, - прикинул я, - А «куда надо» - у меня ассоциируется с плохими вещами. Зря он туда...
Через пару часов мы вышли к древнему зданию. На фасаде красовалась гордая надпись: «ТРАКТИРЪ».
Вошли. Люди у стойки, рулетка в углу, танцы на сцене...
- Терять - так терять! Сколько у нас там монет осталось?
Игра шла не шатко и не валко, пиво оказалось теплым и неприятным... Я совсем уже собирался предложить закругляться, но тут танцы закончились, на сцену вышел некто в шутовском колпаке и запел:

Это было на Вальгалле
Где-то в средние века
Где любили и сражались
Скандинавские бога

Жил на свете мудрый карлик
Он все книги прочитал
Знал миллионы анекдотов
Письма Одину писал

Он влюбился в дочку Тора
Озверел ее папан:
«Я ему не то что дочку
Я и кошку не отдам»

Гном на солнце каменеет
Никуда не выйдет днем
Тор ему назначил встречу
На Монблане вечерком

Сели, партию сыграли
В карты, бридж и домино
Много пили, много жрали
Вспоминали кой кого

Тор сказал: «О'кей, дружище
Дочку я тебе отдам
Но вначале три вопроса
По традиции задам

Назови мне, мудрый карлик,
Всех животных на Земле
От жуков до динозавров,
Кашалотов и т.д.»

Гном завелся: пеликаны
Диплодоки, вепрь Ы,
Инфузории, амебы
Тараканы и глисты

«Ну, отлично, ты ответил,
Задаю вопрос второй:
Все растения на свете,
На земле и под водой»

Не особо напрягаясь
Тору гном перечислял
Сосны, ряску и секвойю,
Мак, пейотл и дурман

«Все, теперь вопрос последний
Дочь уже идет сюда
Назови все звезды в небе
И считай она - твоя»

Гном уставился на небо
Принял стопку и пошел:
Альфа, бета, гамма, дельта
Бетельгейзе, Орион

Вон там Сириус, Капелла,
Вот еще одна звезда
Что такое? Я не помню...
Солнце? Утро? Опоздал!

Он стал камнем и заткнулся
Тор с усмешкой отвалил
Так вот гном и не добился
Дочки Торовой любви...

Я хохотал от души, повернулся к Астхик. Глаза ее были холодны, побелевшие пальцы сжимали рукояти:
- А ее... Ее никто не спрашивал.
Краем глаза я успел увидеть Нерона, что-то оживленно рассказывающего соседям по столику. «Надрался, скотина», - отметил про себя, как вдруг шут посерьезнел, стянул колпак и запел песню про Гроссмейстера:

...Черно-белые дни - на доске этой клетки
Он отлично играл, и холодной рукой
За чужого ферзя отдавал свои пешки.

Не осталось фигур, опустела доска...

Что было дальше - потонуло в грохоте и воплях. Астхик сидела верхом на верзиле в фрагментах рыцарского доспеха, прижимая к его горлу столовый нож:
- Ну?
- Познакомиться же хотел, красотка!
- Н-ну?! - на горле проступила кровь.
- Перед благородной донной - извиняюсь.
- Так-то, - и в этот момент один из дружков фрагментарного рыцаря сделал худшее, что мог придумать - схватил Астхик сзади и поднял в воздух. В следующий момент он уже катался по полу, держась за нежные места, фрагментарный плевался кровью, а вся банда наседала на девушку.
Я схватил табуретку и пузырнул ею в нападавших. Срикошетировав от чьего-то литого черепа, он полетела, сметая столики нейтралов... Через секунду трактир представлял собой арену гладиаторских боев. Я заорал: «Смываемся!!!», рванулся к дверям, и тут меня треснуло по голове. Перед тем, как провалиться в темноту, я успел еще услышать вопль: «Менты!», и увидеть Астхик, хладнокровно сметающую к себе банк со стола.
Темнота не была сплошной. То и дело в ней виднелись голоса... «Дыши, Гриша»... «Анальгетики»... «Может, он еще жив?»... «A чисто, проблемы в B»...
Я открыл глаза. Реанимационная бригада и прочий бред ушли, оставив место ужасающей головной боли. У зарешеченного окна сидел очень худой человек.
- Эй, друг, у тебя анальгинчику не найдется? - простонал я.
- Увы... Нет, у меня ничего... Лишь моя Любовь - самая прекрасная, мудрая, вечная...
Я присмотрелся: худой, как скелет, долговязый, эспаньолка торчком.
- А ее случаем не Дульсинеей зовут?
- Дульсинея... Сладчайшая... Можно и так... Я называю ее Марией.
- Очень приятно, а я Гриша.
- Я - Игнасио, - прихрамывая, сосед по камере добрался до меня, подав стакан воды.
- Слушайте, дон Игнасио, вы-то за что сидите? С мельницами, никак, подрались?
- Хуже. Благородный дон Рене - пес смердящий. По его доносу. А вы?
- По-моему, за драку в трактире. Ограбление, мне, впрочем, тоже пришьют.
Скоро выяснилось, что дон Игнасио - добрейшей души человек, и настоящий романтик. Он воевал где-то в горячей точке, был ранен, в бреду увидел прекраснейшую из женщин, которой и собирался посвятить свой главный подвиг - победу над злом.
- Зло в невежестве... Людей надо учить - а для того нужно учиться самому. Мне - сорок, полжизни упущено, даже читать не умею. Но ничего, все у нас получится.
На этом моменте я извинился, и попросился в сортир - в третий за сегодня раз. Как и в прошлые два, дверь была заперта изнутри.
- Кто там? - возопил я.
- Это я, маркиз.
- Слушай, у тебя запор, или геморрой?! Я в дабл хочу!
- Ничем не могу помочь. Я занят.
Фазы не выдержали и выбросили:
- Ах ты, тварь! Да ты только мне попадись!.. Да я из тебя душу вытряхну! По кусочкам нарежу! Кишки на раму намотаю, и на них же удавлю! - и, вспомнив похождения в Шервудском лесу, - Вырву твое сердце, выпью твою кровь со льдом!
- Медленнее, пожалуйста, - донеслось из-за двери, - «...твою кровь со льдом! - сказал он Жюстине...»
- Су-ука!!!
- Время истекло, - сообщил конвоир, - В камеру.
- Но... но...
- А маркиз - это же зло во плоти. Даже фамилия его - синоним жестокости. А ведь исключительно просвещенный человек. Что скажете, дон Игнасио?
- Маркиз - он очень добрый, просто стесняется показать это. А книги его - это горькое лекарство. Он показывает людям их жестокость, доведенную до абсурда. И может, человеку, читавшему их, затруднительнее будет выстрелить в ближнего, чем не читавшему.
- Давайте сбежим, дон Игнасио.
Как выяснилось, дон Игнасио успел прокопаться на метра три, я пришел ему на помощь. Выдохшиеся мы сидели, и снова беседовали.
- О чем мечтаете, дон Игнасио?
- Поступить в Университет. И победить на поединке аспида дона Рене - во славу моей прекрасной дамы. А вы что ищете, дон Гриша?
- Эльдорадо.
- Э-э, я тоже искал Эльдорадо - за океаном. Мы потеряли массу друзей, а нашли только золото - много золота, но не Эльдорадо.
- Извините, дон Игнасио, больше терпеть нет сил... Был бы признателен, если б вы мне помогли.
- Всегда к вашим услугам, благородный дон.
Уже издалека было видно, что туалет закрыт. Мы с доном Игнасио перемигнулись, и под вопли стража с разбегу грянулись в дверь. Хлипкий шпингалет не выдержал, и с треском отлетел. На унитазе сидел полный человек, как мумия с ног до головы обмотанный туалетной бумагой, и что-то строчил на ней. Услышав грохот, он с неожиданной проворностью вскарабкался на окно и завопил:
- Граждане! Помогите! Здесь убивают борцов за свободу! Тираны!
- Псих, - хотел сказать я, но снаружи донесся рев многотысячной толпы, звуки смутно знакомой музыки... послышался грохот, выстрелы, топот шагов. Потом на пороге туалета появилось до хрена народу в красных колпаках, с древними винтовками.
- Выходите, граждане, - сказал один из них, нервно почесываясь, - Я - Друг Народа, и я говорю: революция дала вам свободу. Сегодня 14е июля - день начала новой эры. Эры всеобщего благоденствия.

5. Город

- Только мы намылились тебя спасать, как этот обалдуй придумал новую песню - «Марш Рейнской армии», и тут же сбацал ее в трактире. Тут у всех крыша и поехала. Но - все хорошо, что хорошо кончается, - закончила Астхик свой рассказ, - Да, у нас тут встреча.
К столику подошел богато одетый купчина:
- Зовите меня Марко.
- Гриша.
- Так, к делу. Я слышал о ваших подвигах. Хочу предложить вам сделку. Вы охраняете мой груз, а я перевожу вас за океан - идет?
- Марко, - дернула головой Астхик, - Все прекрасно, но мы хотим войти в долю.
- Есть чем?
- Я вкладываю 30000.
- Превосходно. Пятьдесят на пятьдесят?
- Пятьдесят на пятьдесят.
- Астхик, а если владелец казино?... - струхнул я.
- Ни-че-го! Старый добрый закон - при налете - банк того, кто успеет прихватить.
С улицы донеслось: «Новости, последние новости! Большая разборка на площади Цветов! Герцог Рене Шатильонский назван «псом смердящим». Ставки принимаются до 17.00. Двадцать к одному на герцога Шатильонского. Новости, последние новости! «
- Так, это дон Игнасио, - и мы побежали. Тут-то мне и врезало по плечу. Тяжеленный стальной шар отскочил, едва не зацепив Астхик. Я задрал голову, и еле успел увернуться еще от одного. Над нами наклонилась Падающая башня, на балкончике стоял человек и равномерно вел отсчет: «5...6...7... Семь ударов сердца. С легкими все. Теперь давай тяжелые». На стене виднелась надпись: «Внимание, при опытах Галилея эта сторона особо опасна».
- Я этому хулигану покажу, - подмигнула Астхик, взлетая по ступенькам. Что там творилось - не знаю, но равномерный отсчет пульса сбился «8-9-10-11-12-13-14!». Минутное молчание. Потом вопль: «Эврика!!!». И спускающееся по спирали: «Я открыл! Для тяжелых тел время замедляется. Я назову это принципом относительности Галилея!!!». Вопли затихли вдали, через пару секунд спустилась и Астхик, застегивая пуговицу на рубахе.
- Что это он?
- А, танец осы... Это всегда так действует.
На арене Колизея уже начинался поединок.
Дон Игнасио - худой, в плоском шлеме типа тазика, верхом на тощей кляче - смотрелся бледно - на фоне сверкающей машины убийства - каким был герцог Шатильонский.
- Я говорил и готов повторить еще раз: благородный дон Рене Шатильонский - пес смердящий!
- А ну, пустите меня! Отпустите мне руки! Дайте мне его, - гулко донеслось из-под шлема. Но выпустили его, только аккуратно усадив в седло и вручив копье. Противники понеслись навстречу друг дугу. Все взгляды были прикованы к сверкающему рыцарю, и только я увидел стальной шарик, ударивший в голову клячи дона Игнасио. Конь взметнулся - и подставил наездника точно под удар копья. Худое тело вылетело из седла и грянулось оземь. Я успел еще отследить траекторию - на восточной трибуне торопливо прятал рогатку один из подручных фрагментарного рыцаря.
Сверкающая металлом башня остановилась над тщедушным телом. Сверкнул меч. Вокруг - сверху, снизу, сбоку - виднелись только опущенные пальцы. «Смерть ему!». «Черт, совсем не по правилам», - скривилась Астхик.
И тут на меня нашло. Я вдруг увидел себя со стороны - стоящим на арене над беззащитным телом товарища:
- Ты не пройдешь!
- Я, шевалье Рене Шатильонский, приказываю тебе - сгинь!
- Ты, шевролле Рено Шампиньонский, пшел отсюда, ибо есть ты «пес смердящий».
Я испугался, что он сейчас снесет мне голову, но даже такой отпетый мерзавец не решался пойти на явное нарушение правил. Он повернул коня, и поскакал прочь. Неужто струсил? Я наклонился, пульс был. Дон Игнасио открыл глаза и прохрипел: «Сзади!».
Нет, рыцарь не струсил, просто брал разгон, чтоб стоптать меня. Он приближался с катастрофической быстротой, а меч мой лежал на трибунах, а...
Хлопок мощной пружины - и черный круг закрывает от меня взлетающую на дыбы лошадь. Такие штуки по первому разу всегда производят сильное впечатление. Удара не было. Я закрыл зонт, и оглядел арену. Могучий рыцарский конь бегал где-то по периметру. А могучий рыцарь лежал на земле, скованный тяжестью верхового доспеха. Концом зонтика я откинул забрало - на меня зверски сверкал глазами наш старый знакомец - фрагментарный рыцарь. Я бросил взгляд на трибуны - опять опущенные пальцы. Не будет вам крови, шакалы!
- Уважаемые граждане! Я мог бы кончить эту падаль хоть сейчас, - острый наконечник прижался к горлу, - но... можно я убью его морально? - и не дожидаясь ответа, - Рыцарь Рене Шатильонский не только грабитель, насильник и доносчик - не далее, как сегодня он нарушил священные правила поединка. Можете спросить во-он того человека, - на восточной трибуне началась свалка, - Что полагается за это?
- Дисквалификация, - грянули трибуны.
Но в этот интереснейший момент я заметил Астхик, показывающую на запястье - время.
Мы втроем кинулись в порт. На бегу Астхик спросила:
- Гриш, а как называется этот прием?
- Зонтик!
Купец с Нероном уже ждали нас.
- А я тут одного мошенника замочил, - радостно сообщил экс-император, - Врал много. То он Вольфганг, то Амадей... И играл лучше меня.
- Нерон, ты совсем козел!
- За что? Да ты не боись, я все чисто сделал - на учителя ейного свалил.
- Ты бы лучше занялся Рене Шатильонским.
- А что? Прекрасный человек! Мы с ним в трактире пили - с полуслова друг друга понимали. А как про Эльдорадо услышал - так готов был с нами хоть на край света... Так все испоганить.
Слов не нашлось.
- Прощайте, дон Игнасио. Удачи вам. Кстати, как вас по полному?
- Игнасио Лойола. И да сохранит вас моя прекрасная дама - Дева Мария.
Корабль отвалил, и ответить я не успел.
А на горизонте вставало зарево.
Я оглянулся. Нерон стоял у борта, зажмурив один глаз, и мечтательно смотрел на пылающий город сквозь здоровенный зеленный камень.
- Скажи, Гриш, красиво горит, а?
- Ты?!
Тот только стыдливо потупился.

6. По морям по волнам

«Я обыскал весь корабль - спиртного нет. Однако команда ненадежна», - передавал купец, - всю коммерцию оставьте моему помощнику - ваше дело - драка. Никогда я не видел более сумрачного экипажа - похоже, все они поголовно мучались ужасным похмельем.
Мы шли через океан с грузом хлопка на борту. Неделю все обходилось без приключений, потом к нам спустился мрачный, как туча капитан: - Вот, берите.
- Что это?
- Затычки в уши. Мы идем через Море Сирен.
Меня стал догрызать бес любопытства:
- Кэп, привяжите меня к мачте, я хочу их слышать.
- Ок, иногда находятся психи. Только, как правило, у всех их едет потом крыша. Впрочем, деньги ваши - вы получите и этот сервис.
И вот над океаном зазвенела струна, послышались слова, пока не очень разборчивые, потом голоса стали громче. Со страшной тоской внимал я им, звавшим: «И толстый-толстый слой шоколада. Райское наслаждение!». В этот момент у помощника купца выпала затычка. Я увидел, как исказилось его лицо, когда он услышал: « Здесь цар-р-рапина, там цар-р-рапина, двести долларов за одну маленькую цар-р-рапину». С воплем: «Не-ет!!!» он кинулся в волны, откуда доносилось «Триста процентов годовых!». Вода закипела, полетели кровавые брызги, а над океаном стояло незатихающее: «Галина бланка - любовь с первой ложки!». Я впал в состояние какого-то безнадежного транса. Рекламная пауза длиной в шесть часов - я попытался представить, как это должно было действовать на неподготовленный организм.
Утром пятнадцатого дня с кораблем стало твориться что-то странное: он дергался, солнце металось по всем румбам. Астхик окликнула меня: - Посмотри на Нерона. Тот нетвердой походкой шел по палубе, бренча на гитаре: «Прости меня мама, хорошего сына...».
- Ну, набрался... Где?!!
- Черт его знает. И вся команда - тоже.
- Где мы? - поднялся я к капитану.
- А хрен его знает, - он беззаботно махнул рукой, - Ну, придем куда-нибудь, тебе что, больше всех надо? Расслабься, мужик. Выпей лучше!
- Не хочу.
- Ты меня не уважаешь... - и пошел, бурча под нос: «Не уважает. Он меня не у-ва-жа-ет».
Через неделю такого плавания бриг на самом деле приплыл куда-то.
- Придется заниматься коммерцией. Ты в этом что-то понимаешь?
- Слабо. Купчина был прав, наше дело - драка. Никогда не разбиралась во всей этой фигне. Да и ты - чечако.
- Окэй, попробуем. Для начала выясним новости.
Новости были хорошие - и не очень. Хорошие - хлопок здесь «ох, как требовался!». Не очень - у причала стояли три груженных первосортным хлопком галиона ганзейской компании - «Коттон Клаб». Уполномоченные вели переговоры о продаже по 30 золотых за тюк.
- Скажи им, мы продаем по 29.
Монополия среагировала мгновенно, спустив до 28.
Мы предложили 27.
Компания - 26, а вокруг нашего корабля замельтешили темные личности с факелами. Надпись «Часовой стреляет без предупреждения» никто не воспринял всерьез, пока Астхик не подстрелила пару особо агрессивных факельщиков. Цена спустилась до 25.
Компания назначила 24... До нас стали доходить слухи о заманчивых предложениях, полученных городской гильдией убийц.
Церемония объявления цены 23 получилась немного мрачноватой - под барабанную дробь на рее задергался неприметный человечек с закрывающим лицо длинным чубом - пойманный Астхик при попытке подстрелить меня из духовой трубки.
Компания спустила цену до 22, и мы послали к ним Нерона... Похоже, экс-император перестарался - с одного только флагмана было снято тридцать трупов.
- Бывают же эпидемии, - задумчиво пробормотал наш приятель, отоспавшись после ночной попойки. На ней он пытался уговорить ганзейцев разойтись по-хорошему на 21.
«Коттон клаб « предложил 20. «Городские ведомости», внимательно следившие за дуэлью напечатали аналитическую статью - сможем ли мы спустить до 19, а в уголочке - крохотную заметку, о выходе в море пяти фрегатов Ганзы.
В кают-компании царило уныние.
- Всегда плохо понимала в коммерции, но даже ежику ясно, что 19 это... как его, а демпинг. Мы не окупим даже наших расходов, не говоря уж о прибыли.
- А они?
- А что им, козлам, для компании это убытки - но принцип дороже. А нам - крышка.
- Слушайте, а может, я подпалю им там все - красиво будет!
- Нерон, ты конечно дерьмо редкое, но я бы расстроилась, увидев тебя висящим на ИХ рее.
- Что делать будем?
- Есть идея! Но нужны деньги, - сказал я.
- Сколько? - быстро подняла голову Астхик.
- Тысяч шестьдесят.
- Плохо. Я отдала последние.
- Значит, надо продать что-нибудь ненужное.
- Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо вначале иметь что-то ненужное.
- У нас оно есть! Нерон!
- Нет! Не надо меня в рабство! Я хороший! Я больше не буду!
- Камень! Быстро!
- Какой камень? - сдавленно простонал экс-император, пытаясь запихнуть что-то в рот. Астхик среагировала мгновенно - и вот он у нее на ладони - огромный зеленный берилл.
- Отдайте! Отдайте мою прелесть!
- Завтра! Сегодня она нужна нам для дела. Так. Нерон - пойди и найди трех человек. Имей в виду - от их порядочности будет зависеть - получишь ли ты свой берилл, или нет. Астхик - заложи камень. Цену ты знаешь. Работы я беру на себя.
Вечерние «Ведомости» вышли с аршинной шапкой - что компании удалось сбыть весь свой груз по 20. это значило, что прибылей не будет - но репутация фирмы спасена.
А вот утренний выпуск ошарашил читателей: «ХЛОПОК ПО 60!!!».
А/О Гриша, Астхик и Ко объявляло себя монополистом, и предлагало четыре корабля отличного хлопка по 60 золотых за тюк.
Тем же вечером мы вернули Нерону берилл, перевели купцу его долю, а на все оставшиеся купили огромный бриллиант потрясающе синего цвета. «Это - «Глаз Океана» - сообщил нам правитель. Никогда бы не продал, но ожидается война и нужны деньги».
Пока бриг торопливо готовился к отплытию, я разговорился с капитаном древнего корвета:
- Что вы собираетесь делать с ганзейскими фрегатами?
- Приму бой.
- Е-мое, это же самоубийство!
- Самоубийство - сдаться. До пенсии всего пара месяцев - вы думаете, Их Величество простит мне. Так - это уже подвиг, а за подвиги платят.
- Капитан, советую назвать корвет «Варягом», - съязвил я, и повернулся к Нерону:
- Ну, сколько примариновали твои подставные лица?
- Нисколько!
- А сколько ты им обещал?
- По бутылочке - и они были счастливы.
- А ну, ну?
- Что - «ну»?
- Ты тоже будешь безукоризненно честен и бескорыстен, когда речь зайдет о противоядии от трехдневного яда.
Бриг бодро скользил по волнам. Вдалеке стихали последние залпы канонады - там, где корвет «Варяг» отрабатывал пенсию капитана. А потом впереди появились паруса. Астхик навела подзорную трубу:
- Привет! Флаг нашего Шампиньонского друга. Что делать будем?
- Поворачиваем!
Подзорная труба развернулась на 180 градусов:
- Ганзейские фрегаты. Три. Молодец капитан!
- Капитан! - заорал я, - Капитан! Готовимся к бою!
Дверь немедленно слетела с петель. На пороге стояла вся команда - вооруженная до зубов. Вперед вытолкнули капитана. Он ткнул трясущимся пальцем:
- Они меня не уважают! Вашего капитана! И денатурата в компасе не осталось.
- Смерть гринго! - завопила команда. И началась драка. Арбалеты и копья бесполезны в такой свалке, зато короткие мечи Астхик оказались как нельзя более кстати. Отчаянно прорубаясь, мы двигались к выходу, но тут послышался треск абордажных крючьев, вопли, звон металла. Часть матросов отвлеклась на вновь прибывших, но зато нам пришлось иметь дело не только с пьяными вусмерть дилетантами, но и с профессиональными душегубами герцога Шатильонского. Сам рыцарь медленно передвигался по палубе, широкое лезвие меча размашисто скидывало головы. «Взять их», - утробно донеслось из-под шлема, и на нас бросились все. Мой двуручник улетел куда-то от первого же соприкосновения с рыцарским, на спине повисло до хрена народу. Рядом копошилась большая куча, время от времени выплевывая кого-нибудь без ноги или руки - Астхик просто так не сдавалась. «Что ж, попробуй, сотвори какое-нибудь колдовство теперь, спаси себя» - расхохотался рыцарь, занося меч для удара. И удар обрушился - тяжелый и убийственнный. На секунду все застыли. И снова - грохот, удар... Я открыл глаза. По всему левому борту видимость застилал пороховой дым - оттуда ударяли все новые залпы. Ганзейские фрегаты расстреливали все, что шевелится, не особенно вдаваясь в тонкости. Я поднырнул под все еще занесенный клинок, и, заорав «Бежим!» - прыгнул за борт. Рядом красиво, почти без брызг вошла в воду Астхик.
- Плывем!
- Не умею!
- Не важно, плывем отсюда!
...Белое облачко в голубом небе. Я постепенно вспоминал... Драка... Падение за борт... Взрыв... Соленая вода в носу... Время от времени - давнишний бред с реанимацией. И каждый раз, приходя в себя - обнаруживал рядом надежную руку Астхик.
...А вот и она вплыла в поле зрения. Что-то было не так. Я моргнул - и понял. Из одежды на ней оставались только черный пояс амазонок на бедрах и искрящийся темно-синим огнем «Глаз Океана» - на шее. А так - худенькая, очень стройная, длинные, тонкие ноги, небольшая идеальной формы грудь. И все та же грация хищника. Нагота не стесняла ее.
- Смотришь? - усмехнулась она, - что ж, ты первый, кто после этого остается жив.
- Надолго ли?
- Не скисай, рыцарь, все идет по плану. Вот и плавать научился. Веши, подсохнут - жить будем.
Она присела рядом, обхватив колени, и я ощутил прикосновение будто заряженного электричеством тела. Солнце медленно садилось в океан... Мы, не отрываясь, смотрели на багровый диск. Вот он коснулся воды, блеснул изумрудным светом и исчез.
Я не помню, о чем мы говорили в ту ночь на необитаемом острове посреди Великого Океана:
О том и о сем разговор пустой
Но Вселенная вмешается в нем
От таких разговоров сдвигаются горы
Ручьи станут огнем.?
А потом - над нами бездонной чашей сверкали звезды, и она пела что-то на языке, которого я не слышал никогда. А может, знал всегда. Утром Астхик подстрелила какую-то птицу, для простоты названную курицей. Я поймал здоровенную рыбину. Весело разгорался костерок, и плыл над островом ароматный дым.
Поев, мы решили, как все порядочные Робинзоны, осмотреть наш остров. Прибрежная полоса уступила место густому лесу, потом он расступился, и мы оказались на берегу небольшого озерца. В центре его зеленел совсем уж крошечный островок, а на нем стоял деревянный домик. Астхик посмотрела направо, налево, выбрала место, где тропинка подходила к самому берегу и неторопливо пошла по воде, аки посуху. Я оторопело топтался на берегу, пока девушка не обернулась нетерпеливо: «Шагай прямо - здесь мелко».
Мы вежливо постучались в дверь. В ответ изнутри в нее с хрустом вонзились две или три стрелы - до половины выйдя наружу.
- Отстаньте! - рявкнули в домике.
- Ах, ты так! - Астхик пнула дверь, в падении перекатилась через порог, послышался изысканный визг: «Лежать! Руки за голову! Можешь заходить».
На узкой кровати лежал белокурый человек небольшого роста, на стене висели два меча, на полу валялся лук. И лицо у парня было - прямо из школьного учебника.
- Александр Филиппыч? - неуверенно спросил я.
- Ну?
- Шура, ты что здесь делаешь?
- Депрессия у меня, - сообщил Македонский А.Ф.
- Что так?
- Мир я почти завоевал. Под воду спускался. В войнах побеждал.
- Ну, чего еще человеку надо?
- Летать! Мы с Аристотелем долго думали, как можно это сделать. И Аристотель приказал построить огромный шар...
- Правильно, наполнить теплым воздухом - и вперед.
- Вот и Учитель так говорил, мол, дым всегда поднимается вверх. Наполнили, взлетели чуток - тут появляется такая вот рожа и говорит, что мне, мол, летать нельзя. Время, мол, не то! Мне, великому царю. Тогда-то я и сыграл свою смерть - вот и живу здесь.
- Слушай, парень, а шар-то где? Давай разберемся, может, что не так.
- Да здесь он, в сарае.
Обойдя дом, мы обнаружили сарай. А рядом, прямо из воды торчала рука, сжимающая меч. Я вспомнил, что мой Экскалибурн лежит где-то на дне, и вежливо обратился к руке: «Пардон, не могли бы вы?..»
Меч пролетел по воздуху, и шлепнулся прямо передо мной. А рука ушла под воду. Он был короткий, в глухих ножнах... К рукояти была прикручена надпись «Зудящий меч. Не обнажай!». Удобный, широкий ремень. Я перекинул его через плечо, и поспешил в сарай.
Астхик пыталась разобраться с огромной грудой тончайшего шелка... Вдвоем мы выволокли ее наружу, расстелили на земле. В том же сарае обнаружилось и все остальное оборудование для запуска воздушных шаров. И вот - корзина медленно оторвалась от земли, и мы полетели.
- Ну, как себя чувствуем, Шура?
- Вот, вот она!
Я оглянулся. В воздухе материализовалась невообразимая харя. Посмотрела неодобрительно. Пошамкала губами. Пожала плечами. Сплюнула и растворилась с громким чмоканием - будто и не было.
И тут великий полководец Александр Ф. Македонский просиял:
- Лечу! Я - лечу!

7. В пустыне

Долго несло нас ветром в неизвестном направлении над океаном, потом вдали появилась полоска суши, стремительно приблизилась. Под нами раскинулась пустыня. К исходу третьего дня полета кончилась горючка. Медленно остывая, шар пошел к земле. Приземление получилось жестковатым, но все обошлось. В корзине обнаружилось три стандартных походных комплекта македонской армии: бурдюк, какая-то жрачка, короткий меч. И мы двинулись в путь.
... Пустыня - без конца и края. Пятый день мы шагаем по ней. Железный Шурик и Астхик - ходоки привычные, а я вот первые дни думал - окочурюсь. Но ничего - выдержал, втянулся - теперь иду наравне. Время от времени над нами зависает - что бы вы думали? - самый настоящий вертолет. Первое время мы махали, делали знаки, потом плюнули. Астхик еще объяснила простыми словами, что она сделает с ними - после чего ОНИ держатся на приличной высоте.
А пустыня менялась... Все чаще нам попадались воронки, окопы, проржавевшая колючая проволока. Разбитые танки неизвестных систем.
- Интересно, кто здесь воевал? Роммель, что ли, - спросил я больше сам себя.
- Тысячу лет назад здесь шла страшная война, - ответила Астхик, вытирая кулачком из глаза соринку.
Все чаще приходилось обходить участки, огороженные колючей проволокой, и помеченными желто-красными табличками, на которых, как мне объяснили на квенья, было «Осторожно, мины!».
Катастрофа наступила на седьмой день. Вертолет вдруг с воем ушел в небеса. Они появились откуда-то - почти незаметные в своих песчаных костюмах. Их было трое, как и нас, и они догоняли.
- Кто они? - задыхаясь, спросил я.
- Лямбда... Бессмертный спецназ, - бросила Астхик на бегу, - Быстрее!
Одним толчком она перелетела через ограждение.
- За мной - след в след! - теперь мы бежали по минному полю. Не сбавляя темпа, трое неслись за нами.
- Что им ф-фу-уф - нужно?
- Не знаю. Кто-то. Когда-то. Дал. Задание.
- Сдавайтесь, - прогремело над пустыней, - Вам будет гарантирована жизнь!
Я, не оглядываясь, отправил за плечо древнюю лимонку. Что-то там бабахнуло, не думаю, чтоб кого-то зацепило.
- Их. Трое. Живыми. Брать. Не смогут. Фу-у-уф!
- Молодец!
- Деремся!
И мы приняли бой. Голова командира мгновенно развернулась в мою сторону. Что-то нечеловеческое было в пластике его движений.
- Цель! - коротко выдохнул он, - Живьем!
И они бросились с разных сторон.
- Беги! - Астхик.
Я успел увидеть ее с Александром, встающими на пути сатанинского спецназа - четыре клинка ослепительно сверкали на солнце.
Я бежал - некоторое время один, потом позади снова возник размеренный топот. Все ближе. Потом толчок, ты летишь на землю. Последнее, что я увидел, был ярко-желтый смайлик, взлетающий из-под земли.
- Это ж как тебя угораздило-то, мужик? - участливо осведомилась выпрыгивающая мина, перед тем, как взорваться. Грохот. Темнота. Я открыл глаза. Ни царапины, а вокруг три неподвижные фигуры в песчаной форме.
- Черт, так промазать! - прошелестело затихающее эхо взрыва. Я медленно побрел назад... На песке неподвижное тело, руки еще сжимают сломанные мечи, из груди торчит рукоятка десантного ножа. И на губах - грозное веселье боя.
- Не жалей, - донеслось сзади, - Он был великим воином. И умер с оружием в руках.
- А важно ли это? - хрипло спросил я, - он ведь мечтал летать.
- Важно. И его мечта сбылась. У каждого - свой Квест, Гриша.
Мы зарыли его в сыпучий песок. Астхик мрачно посмотрела на три трупа в хаки:
- Бессмертные... Неуязвимые... Лишь полное недоразумение могло погубить их.
...Рев вертолетного винта налетел неожиданно. И вот он на земле - и бежит к нам - маленький человечек с микрофоном:
- Корреспондент TV-МИР. Скажите, как вам удалось это сделать? Что вы можете пожелать лидеру гонки «Эльдорадо» герцогу Рене Шатильонскому? Как?..
Я чуть-чуть подмигнул Астхик - в глазах у нее заблестели чертенята.
- Видите ли, мне кажется, - проникновенная речь перешла в тихий шепот, - что тебе надлежит медленно двигаться по направлению к вертолету, не совершая по возможности резких движений.
Корреспондент затравленно косился на очень острое лезвие, приставленное к его горлу. Мы поднялись на борт.
- А теперь - пшел отсюда, - отправил я писаку за дверь, - И ты, - приветливо помахав мечом оператору.
- И ты, - рявкнула Астхик пилоту, подкрепляя свою просьбу заряженным арбалетом.
- Ты че, как мы...
- Не дрейфь, - подмигнула девчонка. Она привычно уселась в пилотское кресло, вертолет загудел все выше, оторвался от земли и полетел. На одном из мониторов возник помятый корреспондент:
- Итак, как мы видели, группа Гриши перешла к тактике терроризма! Но свободу слова не запугать!
- Козел, - прокомментировал из хвоста очень знакомый голос. Мы разом обернулись. Там, в удобнейшем кресле, развалился наш старый добрый экс-император Нерон.
- О, Нероша! - обрадовался ему, как родному, - Скотина ты, все на вертолетах, а мы значит, по земле ползай. Ну, давай, мы за тебя выпьем!
С места пилота донеслось:
- Он, случаем, не у бурдюка сидел?
Воцарилось молчание.
- А ну пей.
- Не, не хочется.
- Так, мне это надоело! Короче, берешь этот самый бурдюк, и вперед... ножками, ножками.
- Это негуманно! Вы не можете!
- Астхик?
- Можем, еще как можем!
Вертолет пошел на посадку. Нерон с бурдюком полетел наружу. Мы со злорадством наблюдали, как он подпрыгивает и рыдает где-то внизу. Минут десять преступник шагал в одиночестве, потом я поднял глаза.
- Астхик.
В уголках ее губ играла тонкая улыбка.
- Согласна.
- Оно конечно, свинья, но я люблю старину Агенобарба.
- Родные!!! - прокатилось по салону, когда открылась дверца, - я же знал, вы не бросите в беде старого доброго Луция Домиция!
Вертолета нам хватило часов на шесть.
С огромным ехидным интересом мы осмотрели караван герцога Шатильонского.
- Хорошо организовал, сволочь!
- А мы умнее!
Когда почти закончилось горючее, Астхик мягко посадила вертолет.
- Ну, идем.
- Секунду. Дай мне, пожалуйста, меч.
Мифриловый клинок, как масло срубил хвост... Пару раз рубануть по винту...
- Вот теперь порядок. А то их высокопредусмотрительность вполне мог прихватить пару канистр горючки, просто так, на всякий случай.
Мы шли довольно долго, когда я увидел мираж. Потому что телефонная будка в пустыне может быть только миражом.
- Астхик, ты видишь?
- Вижу, - я тяжело вздохнул:
- Тогда я иду звонить. Монетки не найдется?
Нерон покопался в складках тоги и выудил сестерций с собственным портретом:
- От сердца отрываю!
Я опустил монетку, набрал код, телефон... Длинные гудки... И вот в трубку ворвалась музыка, звон бокалов, и, наконец, ее - любимый голос:
- Привет! Мои поиски идут к концу, скоро буду.
- Да ну тебя к черту! Даже духи не смог подарить девушке - какой ты мужчина!
- Духи? Какие духи?!
- Я же сказала: «Сердце Эльдорадо». И вообще, у меня гости. («Сейчас, я быстро» - кому-то в сторону).
- Какие гости?!
- Ну, парни с той группы... Заглянули, не могла же я их прогнать... Тем более ты совсем пропал. Они же обидятся.
- А я?!
- А что ты? («Да бросай этого придурка» - недовольный мужской голос).
- Извини, мне некогда, я тебе завтра... нет, завтра не могу, послезавтра позвоню.
И мой отчаянный вопль:
- Куда-а?!! - отбойные гудки.
Я почувствовал, что что-то во мне сломалось. Стало вдруг очень холодно - посреди раскаленной пустыни - даже зубы застучали. «Ну, что ты так долго?» - подкатился Нерон с очередной отравленной иглой в руке. Я очень больно врезал ему по лицу, скуля, он убежал подальше, сплевывать зубы. А я... Я уронил меч и опустился на песок. Почувствовав неладное, Астхик присела рядом.
- Ну, идем дальше?
- Она... хотела... всего лишь... духи... а я...
- Ты хотел подарить ей мечту. У нее кто-то был? - я кивнул
- Так... Рыцарь..., - она сосредоточенно терла переносицу, - Условия изменились... Так бывает... Теперь решай сам - будем ли мы продолжать Квест, или вернемся. И еще... Имей в виду - Рене Шатильонский не знает сомнений. Думай, рыцарь.

8. Хан

«Хан сказал нам - «Любите ближнего своего, как самого себя. Кто не будет любить - убью!». И спросили воины: «Скажи, хан, кто наш ближний?». И дал хан каждому воину имена девяти других, чтоб были они ему ближе брата родного. «Один, - сказал, - за всех, и все за одного». Непобедимый, великий хан. Город за городом взяли мы и разграбили - слава хану! И много добычи, много женщин взяли мы там. А в одном городе пришли к хану ихние шаманы и загадали загадку: «Кто утром ходит на четырех ногах, днем на - двух, а вечером - на трех». И сказали они, что без бою страна сдастся тому, кто ответит на этот вопрос, что тысячу лет был без ответа. И вошел хан в их капище, и мы вошли с ним - отряд в тысячи две воинов. Ни на секунду не задумался хан, и ответил - «Лягушка!». И все мы согласились. И их большой шаман тоже согласился. Хан - он у нас мудрый. А потом мы пришли к большой стране на западе. Высокие стены стояли на границах ее, глубокие рвы. И многие воины испугались. А когда император ихний угрозы прислал - так хан каждого воина спросил, и все в одно письмо записать приказал. Как мы смеялись тогда. И перестали бояться. А Великий хан скомандовал ударить по маленькой стране союзников императора. Он еще слова сказал мудрые: «Умный в стену не пойдет, умный стену обойдет».
А шайтан-ханум - настоящий воин...»
Тогда мы шли куда-то. Вдруг мужик какой-то вылезает, как чертик из коробочки - и на меч мой: «Это мое. Дай!». Ну, я и без того озверевший был, еще и это - вообще фазы выкинули. Протянул ему меч - возьми. И в морду врезал - из ножен не вынимая. Забил до полусмерти, а потом его же саблей зарубил. Оказалось потом, это был вождь этих кочевников. Я думал, они меня после этого на фарш накрошат - но нет - выбрали ханом. Пришлось их немного приорганизовать. Вот и сейчас - идем завоевывать мир. Рене Шатильонский снова впереди. Теперь он правит большим и сильным городом на западе. И мы идем туда.
Высоки и неприступны были стены города. Войско кочевников обложило его со всех сторон. Подвезли стенобитную мортиру, названную в мою честь: «Хана». Сняли с лафета десятиметровый ствол, осторожно зарыли в землю, засыпали порох, закатали громадное ядро... «Хана!» - скомандовал я. Бабахнуло. В стене получился здоровенный проем.
- Ур-р-ра!!! - заорал авангард и бросился на штурм.
Ворота распахнулись, опустился мост, и по нему стали выходить мушкетеры. Конная лавина неслась на линейный порядок. Передняя линия дала залп и ушла вглубь, уступая свое место следующей.
В подзорную трубу я видел, как работала Система. Конница дрогнула. И тут над рядами прокатилась песня. Даже у меня пошел мороз по коже, что там говорить о простом кочевнике - «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!».
- Как ты догадался? - заорал я Нерону.
- «Ура» же работает, почему песне не сработать.
Армия уже смяла мушкетеров и входила в крепость - как вдруг началась паника. Черная тень легла на поле битвы... Из-за стены вылетел он - огромный, трехголовый, огнедышащий... «Ну, Гриша, вот мы и встретились! « - и дракон спланировал по направлению к Ставке. Он дыхнул раза два - и две тысячи живых людей превратились в головешки. Бессмысленное убийство! Ненавижу!
«Будьте свидетелями все, - сказал я, и голос мой перекрыл шум битвы, - я не хотел этого. Но меня вынудили «. С этими словами я вырвал предохранительную чеку из ножен и выхватил Зудящий меч. Клинок его не сверкал на солнце, он был мутно серым. Я рубанул по чешуйчатой ноге, ожидая, что он пройдет через нее, как сквозь масло. Ничуть не бывало - с веселым звоном он отскочил, чуть не вывернув мне руку. Не ожидая такого подвоха, я упал на спину. Сверху наклонился дракон. Занес когтистую лапу... и вдруг шумно зачесался, как дворовый пес. Потом другой лапой. А потом взвыл растерянно: «Убийца, ты что наделал?!» и с воем исчез в небе.
- Я победил его... - неуверенно произнес я, - Я победил дракона.
И в ту же секунду ощутил настоятельную необходимость почесаться. И тут ухо заложило от звонкого крика Астхик: «Убери меч! Скорее убери меч!» Я снова увидел клинок - совсем рядом. Весь он был покрыт грязно серыми блохами - тысячи, миллионы. Я вложил меч и оглянулся. Сражения не было. Армий не было. Было только огромное скопище чешущихся людей.

9. Поход за дихлофосом

Любовь, разочарование, Эльдорадо, романтика - все это чепуха по сравнению с блохами. Чесалось все. Мы шли, давя сотни блох. Дохлые немедленно начинали кусать Астхик. Мы направлялись к Дельфийской пифии. На третий день кромешного зуда с неба свалился присмиревший дракон. «Возьмите меня. Пожалуйста?». Сил отказываться не было - иначе их не хватило бы, чтобы чесаться.
В Дельфийском храме, в дальнем углу есть куча грязных тряпок. На ней спала самая замызганная хиппи, какую я видел.
- Пардон, нам бы предсказание.
- Эт щас, эт мы ща забьем косячок... Мир вам, братья!
Отчетливо запахло марихуаной.
- Вам поможет... Вам поможет великое волшебство, называемое «дихлофос»...
- А где?..
- Все люди братья, сестра моя... Сядете на поезд «Ойкумена-кольцевая» - и до последней конечной станции. Там спросите.
Дорога до станции заполнилась сплошным кошмаром. На последние деньги мы купили четыре билета, пристроили дракона в вагон для крупногабаритных пассажиров - и махнули с ветерком, под неодобрительными взглядами спутников. Скоростной поезд уверенно шел вперед, и всего спустя сутки мы сходили на перроне, над которым ярко светилось неоновое: « Последняя конечная станция». Я не выдержал, и спросил у кассирши:
- А почему такое странное название?
- Это на самом деле последняя конечная станция. Дальше одни бесконечные.
Неподалеку стоял странный указатель: «Край Света - 100 метров». Я сходил. Лучше бы не шел. Потому что там, за перилами смотровой площадки на самом деле был край Света. Черная бездна, наполненная звездами, сияла под нашими ногами. И оттуда, из мрака вдруг вознеслось что-то серое, невообразимо огромное и смутно знакомое. Мощно раскатился странный трубный звук. Подошла Астхик.
- Ну что ты застрял, слона не видел?
- Какого слона.
- Хобот западного слона, - прочла она табличку, - Мир стоит на четырех слонах... Пошли, у нас дела поважнее.
Мы вышли на дорогу и двинулись куда-то.
- Извините, - поинтересовался я у первого же прохожего, - Где здесь можно найти дихлофос?
- Идите по этой дороге. Там развилка. Налево не идите - там Эльдорадо, а к дихлофосу направо.
Он кивнул и прошел, а мы остались стоять с отвисшими челюстями.
Вот и развилка. Вот дорога на Эльдорадо... Но боги, как чешется все тело! Дихлофос... Минутное дело - и мы вернемся к нашей цели.
Дорога вела к массивной стальной двери в скале, тихо распахнувшейся перед нами. «Музей несуществующих шедевров» - гласила табличка. Когда-то это помещение было, наверное, бункером... На бетонной стене кто-то процарапал: «Что я здесь делаю? Я не верю в это место».
Дальше пошли экспонаты. Запомнилось немногое - картина Марии Башкирцевой «Портрет мальчика Иосифа из Гори» (1883 год, холст, масло). Гранатомет системы Кибальчича. Голова Ники Самофракийской. Руки Венеры Милосской. Юбилейная монета «50 лет до нашей эры». Корни гор. Вечный двигатель Леонардо. Windows без багов. И, наконец - в драгоценном хрустальном виале мутная жидкость. «Дихлофос Гермеса Трисмегиста». Я взял его - и вдруг понял, что забираю музейный экспонат. Надо было что-то оставить. Подумал секунду, стянул перевязь. Взял со стола липучку, набросал «Зудящий меч. Не обнажать», налепил и поставил на место виала.
Избавленный от блох дракон выполнил в воздух петлю и исчез за горизонтом. Избавленные от блох мы весело топали обратно, туда, где нас ждало Эльдорадо.
- Всегда хотел спросить тебя, Нерон. Ты знаешь массу песен. Знакома тебе такая: «Он решил - жизнь игра...»?
- Да, конечно, мне дядюшка рассказывал, это из песни о Гроссмейстере:

Он решил: «Жизнь - игра, - так сыграем с судьбой»
Черно-белые дни - на доске этой клетки
Он отлично играл, и холодной рукой
За чужого ферзя отдавал свои пешки.

Не осталось фигур, опустела доска
Ни друзей, ни врагов - никого нету рядом
И гроссмейстер узнал...

И вдруг песня оборвалась, сменившись хрипом. Нерон медленно повернулся - из груди торчало оперение толстой арбалетной стрелы.
«Какой... артист... умирает...», - только и успел сказать он. «Сзади!», - услышал я, но было поздно. Из лесу на нас бросилась банда лихорадочно чешущихся людей. И мы не успели сделать ничего - расслабились. Сверкая порыжелым металлом, к нам вышел герцог Шатильонский, сжимая в руке небольшой арбалет.
- Так. Дихлофос... Дихлофос! Быстро!
- Фиг тебе!
- Буду стрелять ей в лицо! Раз...
- Держи, - бросил я виал.
- Где Эльдорадо? Ну? Два...
- Там, за углом...
- Зря...- прошептала Астхик. За плечами у нее болтались пустые ножны.
- Слабак он, - усмехнулся рыцарь, и вдруг резко врезал мне в лицо стальной перчаткой, Это тебе за Игнасио! А это - за дисквалификацию... А это... - я потерял сознание. На этот раз, видно, по серьезному, потому что реаниматоры в бреду собирались складывать веши.
Я пришел в себя связанным, под прицелом двух арбалетов, с соленым крошевом во рту. Рядом, перевязанная по рукам и ногам, валялась Астхик. Похоже, ей тоже досталось.
- Подонок! Он бил тебя?!
- У дятлов не бывает сотрясений - ты знаешь?
- Это ты к чему?
- Потом.
- Ладно... Мужик, а че ты все чешешься, - обратился я к гордому обладателю арбалетов, - дихлофос-то у вас?
- Г-герцог об-бещал дать мне ег-го только к-когда в-вернется с Эльдорадо и в-выпустит в-вам к-кишки.
- Слушай, мужик, мне надоело смотреть, как ты дергаешься. Не трави мне последние минуты жизни, а? Ну, есть у меня дихлофос, самая капелька, хочешь?
- Д-да!
- Ну, развяжи руку, дам. Да не боись, я безоружен, а у тебя вот...
Заика развязал мне руку, я полез в карман и очень осторожно извлек маленькую бутылочку. Выждал секунду, и выпустил всю струю в угодливо подставленную рожу.
- О-о-о! - вопль прокатился и затих, когда я приложил заику тяжеленной рукояткой зонтика. Чтоб освободиться от веревок, ушло минуты две, еще столько же, чтоб связать бесчувственное тело и заткнуть ему пасть.
- Ну, пошли, - усмехнулась Астхик нехорошей улыбкой, - покажем козлу, где фунт лиха зимует.
Хорошая, однако, штука - рекламная демо-продукция.

10. Последний подвиг

Вторая дорога вела на высокий холм. Мы забрались на него - и остановились. Со всех сторон на нас шли танки. Загрохотали пушки, земля полетела клочьями.
- Вот какие у него мечты... Что ж, я тебе покажу, как правила нарушать, - прошипела Астхик. В руках у нее появилась какая-то зеленная труба, бухнуло, что-то закувыркалось в воздухе.
- Что это?
- «САГЕР». ПТУРСы. Или ты думаешь, мы только мечами умеем?! Просто есть правила, нарушать которые не дозволено никому.
Через пять минут склон был усеян догоравшим металлоломом.
С ревом пошли самолеты - с той же странной усмешкой Астхик извлекла «Стингер».
Полетели баллистические ракеты - в рыках у девушки появился толстый ствол, острый луч находил каждую боеголовку.
- ПБЗ. Бластер с компьютерным наведением!
И вдруг оружие выпало у нее из ослабевших рук. Она потрогала спину.
- Арнорский клинок... Какая мерзость!
А за ней уже выросла высокая фигура в ржавых доспехах. Я не узнал герцога Шатильонского. Всклокоченный, растерзанный, с потухшим взглядом. И прямо мне в переносицу смотрело дуло длинноствольного «Кольта».
- Возьми ее. Вперед.
Человек восемь у него еще оставалось - все с новенькими револьверами. Я поднял странно легкое тело, и мы двинулись дальше.
- Сюда нельзя, не видишь, «кирпич»!
- Пошел, умник, - пинок в спину.
Мне кинули лопату: Копай!
И я стал копать. На глубине метра полтора лопата заскребла по твердому. Кости. Человеческие. Какая-то цепь. Потом лязг металла по чему-то длинному. И все тело наполнилось злым весельем. Я вспомнил!
- Все, Гриша, Квест закончен. Встань и умри, как мужчина.
- Как мужчина, - эхом донеслось из ямы. И я выпрямился. Рене Шатильонский увидел темные глаза под немецкой каской, пристально смотрящие на него сквозь прицел древнего пулемета. Это длилось секунду, и ухмылки сходили с бледнеющих лиц. Потом он рванул кобуру - и пулемет заговорил. Я зал на гашетку, пока оставались патроны, ловя в прицел все, что шевелится. Наконец наступила тишина.
- Классику читать надо, пес смердящий, - сплюнул я.
Странный, какой-то икающий голос ответил мне

И гроссмейстер узнал, что игру проиграл,
Хоть и делал ходы, те, что надо

Я выбрался из ямы. Астхик лежала на спине - все более прозрачная.
Если извлечь нож - она может умереть сразу. Но если его оставить - умрет наверняка, пусть и позже. И я извлек его. Она вздрогнула и затихла - совсем бледная, сквозь нее можно было увидеть каждую песчинку... «Ты выживешь! « - шептал я, - «Ты выживешь! « «Ты выживешь... « До боли сжимал призрачную ладонь... «Ты выживешь! «. И бледные губы ответили «I will survive!»
Молодой парень сказал:
- Привет, хан.
- Привет, Ласс.
- Хочешь яблоко?
- Меня просили узнать о нем.
- Замени меня, я принесу.
И я понял, что всемогущ... Я мог создавать миры и гасить галактики. Где-то, за много сотен километров я заметил дэва. Теперь я мог размазать его одним желанием - и тогда он посмотрел прямо мне в душу и тихо сказал: «Мы с тобой одной крови - ты и я». И мне стало очень стыдно.
- Ты бог? - спросил я Ласса.
- Нет, хранитель. Ты занимаешь мое место - должен нести, но не вправе пользоваться.
Я вернулся к призрачному хрупкому телу. «Выживи! Выживи! Выживи!» Не знаю, сколько времени сидел так - всемогущий и беспомощный. И вот снова появился Ласс, улыбаясь на ходу чему-то своему.
- Что с тобой, Ласс?
- Я мечтаю. Всемогущему не о чем мечтать. Вот твое яблоко.
- Яблоко. Яблоко Гесперид, - смотрел я : яблоко как яблоко («Выживи! «) , - Что ж, одно яблоко с этого дерева стоило нам Рая.
- Но зато вы стали людьми.
- Второе развязало страшную войну. («Выживи! «)
- О которой помнят и спустя тридцать веков.
- Третье отобрало небо. («Выживи! «)
- Чтоб подарить вам звезды.
- А что с этим? («Выживи! «)
- Это бессмертие. Просто бессмертие.
- Не надо, Ласс. («Выживи! Выживи! Выживи! «)
- Почему?
- Не знаю. (Ты выживешь, обязательно выживешь!). Только остальные вначале тоже не несли ничего плохого. И еще... Я больше не хочу нести тяжесть мира, Ат-ласс.
Титан улыбнулся:
- А Миру будет не хватать тебя...
Не знаю, когда это случилось, не заметил, наверное. Но вот уже сквозь Астхик не видно рисунка песка, а вот уже она совсем непрозрачна. Открыла глаза:
- Пошли, понемногу.
Мы похоронили последнего Юлия-Клавдия в моей собственной могиле. Смерть вернула Нерону то достоинство, которого ему так не хватало при жизни. На нас смотрело уверенное, надменное лицо настоящего римлянина.
Потом я написал на листке из блокнота одно слово «Бессмертие», сложил его и послал. Ветер аккуратно подхватил маленький белый самолетик. Я знал, он отнесет его Ипполите.
Долги были оплачены, и мы двинулись последней дорогой к Эльдорадо.
И вот оно под нами - только спуститься с холма... Прозрачные ворота. За ними зеленные сады, где всегда покой среди трав и цветов... Неправдоподобно синее небо. И над всем этим наша Звезда.
И тут я сел - опять стало страшно холодно.
- Вот мы и пришли. И ничем судьба уже не может помешать нам.
- А она не обидится?
- Не знаю. Астхик, ты счастлива?
- Да, - уверенно ответила она.
- И я. А что ты будешь делать сейчас?
- Черт знает, опять, наверное, за телек засяду.
- Я тоже не знаю. Всемогущим я был, от бессмертия отказался... В общем, там сбываются мечты, но счастье здесь. А значит - настоящее Эльдорадо - вот оно - пыльная и жаркая дорога.
Мы долго молчали. Потом я поднял голову.
- Говорят, кому судьба закрывает дверь - открывает форточку. Что ж, закроем ее сами, и посмотрим, что нам предложат. Поворачиваем.
Я встал и пошел назад.
И вот тогда-то пришла Боль.
Последнее, что помню - чей-то крик: «Доктор, он кажется, дышит!»

11. Конец Квеста

Уже месяц я лежу в больнице. Крепко меня тогда в аварии приложило. Реанимация уже совсем списывала нас в расход...
Много народу пришло ко мне - даже и не ожидал, что у меня столько друзей. Не приходила лишь одна - та, кто была мне так нужна.
Она пришла, когда я совсем отчаялся. Ярко желтый букет в руках.
- Инна...- я хотел сказать, как я безумно счастлив, как я ждал ее...
- Гриша. Мы должны серьезно поговорить. Я могу остаться тебе хорошим другом, но не более. Если увижу, что ты хочешь чего-то большего...
Я вспомнил взлетающий в небо смайлик. Ничего себе дружок - вроде выпрыгивающей мины.
- Скажи, ты согласен?
- Да?
Мы поговорили еще минут пять, и она ушла - по делам. Тихо упал в мусорку нераспечатанный пакет с духами «Сердце Эльдорадо».
Было чувство, что тебя прострелили навылет.
Я сидел в прибольничном парке... не хотелось ничего. А жить - тем более.
Не знаю, сколько времени она так стояла и смотрела на меня - склонив голову набок. Небольшого роста. Худенькая, с по-мальчишески короткими волосами. Огромные черные глаза - то мечтательные, то искрящиеся смехом - то темным бешенством. Темно-синие искры «Глаза Океана» из-под воротника джинсовой куртки. Но еще ярче была ее улыбка - какая-то утренняя.
- Привет, рыцарь.
- Привет... Как тебя зовут теперь?
- Как и всегда - Астхик.
- А Жанна Д’Арк было лучше.
- Вспомнил-таки! Твой зонтик, бери. Пошли?
- Куда?
И мы пошли - но это уже совсем другая история.

Легенда.

Рассказывают еще о великом воине, которого бог Один взял к себе на Вальгаллу.
Но не рад был воин, и не желал он участвовать в забавах ратных.
И позвал бог Один его, и спросил:
«Почему не рад ты, воин, и не хочешь предаваться подвигам ратным на Вальгалле, как предавался им на Земле?».
«Бог Один, - отвечал ему воин, - Не интересны мне больше игры ратные. Хочу я найти то место, где люди счастливы».
И рассмеялся бог Один, и сказал воину:
«Великие битвы ждут тебя, воин, и великие подвиги совершишь ты. И много приключений и странствий выпадет на твою долю».
И отпустил бог героя до сроков.
А сопровождать его вызвалась лучшая из валькирий - чтоб охранять, помогать и - вернуть на Вальгаллу, когда отыщет воин место, где люди счастливы.

2001

Вернуться на главную